Марго легла и даже застонала от счастья. Как хорошо одной в кровати, как хорошо, что у Даньки ночной эфир… Он бывает у него только раз в две недели… А я не привыкла спать вдвоем. Но сказать ему, чтобы спал в другой комнате нельзя, обидится. Ничего, я привыкну. Я же люблю спать с ним. Он большой, сильный, к нему прижмешься и чувствуешь себя защищенной… И от урагана тоже? И она вновь остро ощутила то, что ощущала дважды в офисе. Что это? Просто желание…
Тошка дочитывала последнюю тетрадку дедовых дневников, взятых из Москвы. Многого она не понимала, многое казалось скучным и все же ничего более интересного она в жизни не читала. Дед открывался ей с новых, не всегда даже приглядных, сторон, он не был больше для нее тем, кем был раньше – обожаемым дедушкой без страха и упрека, всемирно знаменитым музыкантом и опорой семьи. Опорой семьи давным-давно уже стала мама, «обожаемая малышка Марго». Она всегда оказывалась рядом, когда деду было плохо, вытаскивала его из депрессий, устраивала его дела. И однажды даже выплатила за него большой карточный долг, когда он проигрался в пух и прах. Оказывается, он был слабым человеком, вечно изменявшим жене, впавшим в состояние близкое к истерике, когда жена заболела и он не смог эмигрировать… То есть он даже собирался уехать один, но мама тогда ему не позволила, понимая, что его отъезд добьет бабушку. И сыновей своих он не любил. Леву еще хоть как-то, признавал за ним его обаяние и странно радовался тому, что сын такой же чудовищный бабник, как он. Но была в жизни деда эта таинственная Н., которая, как явствовало из дневников, частенько прочищала ему мозги. Возможно именно этим и вызывала у него «бурю чувств».
«Вчера, наконец, встретился с Н. Я все так же люблю ее. Она опять за многое ругала меня, как выражаются молодые «прочищала мне мозги». От нее я готов принять любую хулу, она мне дороже иной хвалы. Удивительное существо… Я знаю, она тоже любит меня, но зачастую и ненавидит. Понимаю, что в общем-то сломал ей жизнь, но она сама так хотела… Если быть честным до конца, «до дней последних донца», я во всем свете люблю ее и Марго…»
На этом кончилась последняя тетрадь, из тех, что она взяла с собой. Надо завтра поехать с мамой в Москву. Мама… Я ужасно ее люблю, она у меня самая лучшая. А что я скажу Таське? Ладно, что-нибудь придумаю, ясный блин.
– Тошка, ты чего в такую рань вскочила? – удивилась Марго.
– Мамуль, с добрым утром! Я с тобой в Москву поеду?
– Зачем это в такую жару?
– Мне надо! Кое-что из дому взять, книги там, диски, и вообще я целую неделю торчала на даче безвылазно, надо ж дать мне выходной!
– Ладно, выходной так выходной, – согласилась Марго. – Но надеюсь ночевать приедешь?
– Ясный блин!
– Я тебя умоляю без блинов!
– Хорошо, сейчас не масленица, обойдемся без блинов.
– Ой вай мэ, какая ты пустомеля! – засмеялась Эличка.
Марго как раз допивала кофе, когда приехал Даниил Аркадьевич.
– О, рад, что тебя застал! Привет, солнышко. Тоша, а ты почему так рано встала?
– Еду с мамой в Москву. Между прочим, я вчера слушала вашу передачу.
– С ума сошла?
– А если мне не спалось?
– И какие впечатления?
– На фиг вы пригласили эту Морковцеву? Писательница… Двух слов связать не может, ударения ставить не умеет. А наглая… жуть просто.
– Ах, Виктория, твои бы мозги, да нашему руководству.
– Оно у вас совсем что ли безмозглое?
– Да нет, просто держит нос по ветру. Но с другой стороны у этой Морковцевой есть своя аудитория.
– Да ну, типичная лимитчица и пишет тоже для лимиты!
– А ты читала?
– Заглянула. Кто-то оставил ее книжку у мусоропровода. Я взяла, прочитала две страницы и отнесла обратно, но уже спустила в мусоропровод.
– Снобизм и категоричность юности, – засмеялся Даниил Аркадьевич.
– Даня, вы будете завтракать? – спросила Эличка.
– Нет, Елена Вахтанговна, я иду спать, еле на ногах держусь. Маргоша, ты сегодня поздно вернешься?
– Пока не могу сказать, а что?
– Просто соскучился.
И он, прежде чем уйти спать, поцеловал се в затылок. Ей показалось, что от него едва уловимо пахнет чужими духами. А может и померещилось…
В машине Тошка вдруг спросила:
– Мам, ты сейчас не очень занята своими мыслями?
– Да нет, а в чем дело? – встрепенулась Марго. – У тебя что-то случилось?
– Нет, просто редко удается побыть вдвоем. А я хочу спросить…