У страха глаза велики

— А если не псих?

— Но кто же? Кто?

— Если бы знать.

— Ты кому-нибудь говорил о нашей встрече?

— Еще чего! Я-то не псих!

— Не огорчайся, Тимоша, мне ничего не стоит восстановить… Это же была всего лишь копия.

— Это я и сам понимаю, но ведь листок у кого-то в руках…

— Ну и кто там что поймет? По-русски?

— Да сейчас в Париже русских как собак нерезаных! Тоже мне проблема!

— Послушай, Тимофей, а нас вчера никто не мог подслушать?

— Подслушать? Вряд ли… Хотя…

Я похолодела. Но ведь он не видел Степаниду, тут же одернула я сама себя.

— Что? — настороженно спросил Борис.

— Да так… Ерунда.

— Ты полагаешь, нас кто-то засек?

— Маловероятно. Да нет, чепуха!

— Ладно, что было, то было. Однако все остается в силе! Ты же видел, материал-то нешуточный!

Но Холщевников ему не ответил. Он вдруг повернулся в нашу сторону. Мы едва успели спрятать лица. Я чувствовала на себе внимательный взгляд. Неужели он нас раскусил?

— Я не хочу больше здесь разговаривать. Мне здесь не нравится!

— Тимофей…

— Я сказал!

И он поднялся из-за стола.

— Идем, поговорим в другом месте!

И они вышли из кафе. Вид у Бориса был недоуменный.

— Аська, по-моему, он нас узнал, — в отчаянии прошептала Матильда.

— Мне на минутку тоже так показалось.

— Ерунда, вас невозможно узнать, — сказал Ален. — Немыслимо. Лиц ваших он видеть не мог.

— Но он мог нас вычислить!

— Что за чушь, — поморщился Ален. — Как и почему он мог вас вычислить?

— Очень просто. Он мог вспомнить, что после его разговора с этим типом Степаниде вдруг стало плохо, и мы поспешили уехать. Он вполне мог догадаться, что кто-то из нас слышал его разговор и не пожелал оставаться в доме преступника, — соображала я.

— Ты думаешь? — испуганно спросил Ален.

— Боюсь, что да.

— Матильда, а ты что скажешь?

— Я не знаю, но, может быть, Аська права…

— Я задушу его своими руками…

— Холщевникова?

— Поля! Если бы не этот болван…

— Но он хотел как лучше… И потом, эта бумажка нам еще может пригодиться, — заметила Мотька.

— Спокойно, девочки! Предположим, он мог связать внезапное недомогание Степаниды с этим разговором, но как он мог предположить, что вы вздумаете что-то против него предпринять? С какой стати? Как такой матерый бандит может опасаться каких-то девчонок? Он же не знает, что вы прирожденные Холмсы и Ватсоны?

— И не заподозрил бы даже, если бы не Поль…

— Его мало убить!

— Аська, но если это все так, что же теперь будет? — прошептала Мотька. — Я за Степку боюсь…

— Ну уж Степку-то он ни в чем не заподозрит, — уверенно ответила я. — Ей ничего не грозит. А вот нам с тобой…

— Стася, надо что-то делать! — воскликнул Ален.

— Что именно?

— Ну, я не знаю… Заявить в полицию!

— Нет, надо сейчас ехать домой, переодеться, встретить Степаниду и, главное, дождаться Поля. Посмотреть, что мы можем сделать с этой бумажкой. Я, вообще-то, не думаю, что Холщ сразу будет нас убивать.

— Аська!

— Нет, правда, подозрения еще ничего не значат! Он все-таки не решится… В конце концов, он не может быть уверен, что это мы…

— И какой вывод? Только один! — заявила Мотька. — Если он заподозрил, что это мы, он попытается за нами проследить. И наша задача — сбить его с панталыку. Я уверена, он где-нибудь неподалеку затаился и ждет, когда мы выйдем из кафе.

— А что, в этом что-то есть, — согласилась я. — Мотька, я всегда говорила, что у тебя золотая голова!

— Так, — сказал Ален, нервно постукивая пальцами по столу, — узнать вас в таком виде он может разве что по соотношению роста. Ни лиц, ни фигур ваших он опознать не сможет. Значит, надо сделать так, чтобы по росту тоже не опознал!

— Что ты предлагаешь? — спросила я.

— Я возьму тебя на руки!

— Что? — рассмеялась я.

— А что особенного? Говорят, женщины любят, чтобы их на руках носили! — подмигнул он мне.

— Молодец, Ален! — подхватила Мотька. — Только я предлагаю не спешить, а посидеть тут еще полчаса. Пусть не думает, что мы за ним устремились! Я лично съела бы еще одно пирожное!

— Девчонки, до чего же вы умные! — обрадовался Ален. — Так просто, а мне и в голову не пришло, действительно!

— А через полчаса ты уже не возьмешь меня на руки? — полюбопытствовала я.