Прощание с кошмаром

— Сейчас многое что может происходить.., в двух шагах от Кольцевой автодороги; Время сейчас такое поганое, — Мещерский невесело усмехнулся. — А те ваши свидетели-бомжи точно не могут опознать одного из убийц?

— Нет. Мне в розыске сказали: они там сами в расстроенных чувствах — вроде что-то уже наклевывалось, и вот… — Катя махнула рукой. — Нет, Сережа, я чувствую: это дело — дрянь. Его вот так просто по случайному везению не раскроешь.

— Ну, никогда наперед не знаешь, как события обернутся. — Мещерский, видя, что Катя встает из-за стола, тоже поднялся. — Порой совершенно разные на первый взгляд происшествия оказываются связанными самым тесным образом. Может быть, и в этом случае…

Катя лишь плечами пожала. Она плохо поняла, что Мещерский имел в виду.

Она и не подозревала, что на пороге их всех уже караулит некое событие, вроде бы абсолютно «не связанное на первый взгляд» с тем, что так их всех сейчас интересовало и тревожило, которое и придает всему этому странному делу такой неожиданный оборот.

14

ЦЕРКОВНЫЙ ВОР И…

Это происшествие было нужно Колосову как собаке пятая нога. А выезд на него — как шестая. У него и своих дел было по горло. Но он дежурил сутки по главку и в качестве дежурного от руководства был обязан выезжать на любые значимые происшествия, чтобы контролировать работу оперативной группы своим недремлющим начальственным оком.

На этот раз выезжать пришлось в Стаханово — полусело-полупоселок городского типа на Клязьме. Там ночью обворовали местную церковь, украли несколько икон, представляющих «культурную ценность». Туда, точно коршуны на добычу, ринулся весь «антикварный» отдел розыска — у них давненько не случалось крупной церковной кражи, и они уже с ходу рыли землю.

Колосов чувствовал себя в этом деловом ажиотаже несколько лишним: в «антикварном» умные ребята сидят, профиль свой знают досконально, не ему указывать им на месте, как и что. Но делать было нечего. Церковь в Стаханове только-только открыли после восстановления. Была она старой, посвященной святому Александру Невскому, чей суровый образ еще сохранился на остатках фрески в левом приделе. Остальные фрески сгинули, за их восстановление никто не взялся — стены церкви просто покрасили масляной краской. Церковь была просторной, залитой солнечным светом, пустой и голой. Колосов осматривался по сторонам: да, негусто тут церковного добра, не обжились еще. А тут и последнее уперли…

Как было сразу установлено, вор или воры проникли в запертую церковь через окно фасада, сдернув предварительно с него решетку и выдавив стекло. Решетку сдергивали, привязав канатом к какому-то автомобилю (во дворе имелись следы протекторов). Ворюга был на «колесах» — либо на собственных, либо наверняка числящихся в последние три дня в угоне — и весьма профессионально укомплектован. Даже скотч, которым он залепил стекло, чтобы выдавить его бесшумно, был у него импортный, липкий, как моментальный клей.

По всему, действовала какая-то профессиональная уголовная морда, как отметил Колосов, отлично знавшая, что нужно брать: с иконостаса были украдены всего три иконы, однако весьма ценные — семнадцатого века.

— Так сигнализацию нужно было в церкви ставить! Что ж ты, отец дорогой, все тут наладил с ремонтом, а о самом главном не позаботился!

У дубовой конторки, за которой продавались свечи, иконки и душеспасительные книги, сейчас вместо старушки-продавщицы восседал один из оперативников «антикварного», а напротив, небрежно облокотившись на гигантского размера жбан-копилку для пожертвований, стоял… Это укоризненное «отец дорогой» относилось к нему — настоятелю храма отцу Дамиану, который с первого взгляда чрезвычайно заинтересовал Колосова.

Во-первых, он был ровесником Никиты, ему стукнуло чуть больше тридцати. Крепкий, плечистый, стриженный по-модному коротко молодец с бритым, выдающимся вперед упрямым подбородком и щегольскими усиками (что явно шло вразрез с общепринятым каноном). Во-вторых, под фиолетовой летней рясой отца Дамиана была.., тельняшка, видневшаяся в раструбы широких рукавов. Отец Дамиан был местной достопримечательностью: бывший кадровый офицер-десантник, принявший сан, окончивший духовную семинарию, а затем направленный в качестве полкового капеллана в войска. Он побывал в нескольких «горячих точках», потом занимался поисками и обменом наших военнопленных в Чечне, сам был пленен, Но, как говаривал близким друзьям, «с Божьей помощью утек» из кавказского плена, таким образом сэкономив для родной епархии деньги, потребованные за его освобождение.