Юная шотландка Мерри Стюарт мечтала о браке с английским аристократом...
Тибидохс продолжал жить, хотя это уже был не тот Тибидохс… Многим не...
– Ну, Матильда, попробуй! Если не понравится, говори честно, закажем тебе что-нибудь другое! – ласково сказала Ниночка.
– А как.., как это едят?
– Возьми раковину в руку и подцепи вилочкой, вот этой. Ты хочешь с соусом или с лимоном?
– А лучше как? – дрожащим голосом осведомилась Матильда.
– Лучше с лимоном, чтобы вкус разобрать, – посоветовала я.
Матильда осторожно взяла устрицу, выжала на нее лимон, подцепила мясо вилкой и, зажмурившись, отправила в рот. Мы с Ниночкой не сводили с нее глаз.
– Ну как?
– Морем пахнет… Но ничего особенного… Хотя вкусно!
– Будешь есть?
– Буду!
Запив устрицу вином, Матильда расхрабрилась и попробовала устрицы и с чесночным соусом, и с сельдерейным. Покончив с ними, она сказала:
– Обалдеть!
Ниночка расхохоталась.
Морской язык подали на громадных тарелках с отварной картошкой и масляным соусом, а к нему еще зеленый салат, маслины и острые маринованные овощи.
Рыба оказалась удивительно нежной и вкусной. Матильда была на седьмом небе.
– А в Италии или даже в Ницце тебе надо будет попробовать осьминога, – сказала я.
– Осьминога? Попробую обязательно! – расхрабрилась Матильда.
– Девочки, я предлагаю сейчас пойти погулять, а десерт съесть немного погодя, в каком-нибудь симпатичном кафе. Согласны? – предложила Ниночка.
Мы, естественно, согласились. Провожать нас вышел сам месье Жером, он передавал приветы деду, чьим поклонником был уже много лет.
– Если мы будем в Милане, – сказала Ниночка, – я поведу вас в одно кафе, хозяйка которого безумная поклонница Игоря Васильевича. Там висят его портреты в разных ролях, звучат его записи, собираются поклонники…
– Ой, как интересно! – закричала Матильда.
– Там даже в меню есть «Минестра Потоцки», нечто вроде борща!
Весело болтая, мы отправились гулять, полюбовались белой громадой Сакре-Кер, потом еще посидели в кафе, где съели десерт – фруктовый салат, положенный вместо вазочки в половину маленькой дыни. А потом уже, еле живые, поехали домой.
– Ах, как я устала, – простонала Ниночка.
Мы тоже с трудом передвигали ноги. Матильда уснула в машине. Я растолкала ее уже у нашего дома.
– Матильда, проснись! Приехали!
Она открыла глаза, блаженно улыбнулась и проговорила:
– Значит, это все не сон? И я вправду в Париже?
– Правда, правда!
Едва мы вошли в квартиру, позвонил дед и потребовал от меня отчета о сегодняшнем дне и о наших впечатлениях.
– Дед, мы уже еле живые! – сообщила я.
– И что? Вы собираетесь сидеть вечер дома? Как старые клячи?
– Ничего подобного! Мы идем вечером на свидание!
– На свидание? С кем это?
– С Аденом и его другом!
– Вот это правильно! Париж создан для свиданий! – засмеялся дед. – Только об одном прошу – никаких мотоциклов! Обещай мне!
– Не будет никаких мотоциклов, дед!
– Это точно?
– Клянусь! У его друга нет мотоцикла, не сядем же мы вчетвером на один!
– Ну, если он с коляской…
– Дед, прекрати! Он без коляски.
– А ты почем знаешь?
– Я на нем сегодня уже ездила!
– Аська!
– Дед, ну ты чего? Не занудничай!
– Ладно, ладно, не буду! Ниночку позови!
Я отнесла трубку Ниночке в спальню и пошла к себе.
Матильда возлежала на диване с круглым зеркалом в руках.
– Ты чего там изучаешь? – полюбопытствовала я.
– Да вот.., смотрю… Вроде это я!
– А ты думала увидеть кого-то другого?
– Конечно! Со мной всего этого просто не может быть!
Ален позвонил в половине восьмого и сказал, что они с Полем зайдут за нами примерно через час. Ниночка проворчала, что это поздно, но я обещала, что мы вернемся в двенадцать.
Мы с Матильдой навели красоту и стали ждать ребят. Зазвонил телефон. Я подошла.
– Прошу прощения, – сказал по-русски вкрадчивый мужской голос. – С кем я говорю?
– А кто вам нужен?
– Это квартира господина Потоцкого?
– Да.
– Извините, а он сейчас в Париже?
– Нет.
– Ас кем я говорю?
– Я его внучка, Ася…
– Ах, Ася! Я много о вас слышал, вы, кажется, из Москвы?
– Да. Простите, а кто это? Что передать?
– Вы еще долго пробудете в Париже?
– Я?
– Да-да, вы!
– До пятницы… А что?
– Нет-нет, просто я подумал, что… Впрочем, это неважно! Всего хорошего! – И мой собеседник повесил трубку.
– Странно… – задумчиво проговорила я. Мне не понравился этот разговор. И я вела себя как полная дура.