Секрет маленького отеля

– О! Очень! И она чудесно поет! Старинные романсы!

А еще, я когда приехала в Москву, на всех углах стояли рекламные щиты с маминым портретом. Она рекламировала чай. Но дед, к счастью, щитов не видел. К его приезду их уже сняли.

– Почему «к счастью»? Он этого не одобрил бы?

– Думаю, да.

– Но ведь за это платят, наверное, сумасшедшие деньги?

– Нет, сумасшедших у нас не платят… У нас вообще все по-другому, не так, как здесь…

– А где тебе больше нравится?

– Понимаешь, Париж все-таки не родной для меня город… И я очень мало кого тут знаю. Кроме Николь, у меня тут и друзей нет…

– Но теперь…

– Теперь, я надеюсь, будет повеселее… Хотя я ведь еле-еле говорю по-французски… А школа, где я учусь, это вообще.., конец света! Школа для американцев!

– Но почему?

– Потому что, когда меня привезли сюда, по-английски я худо-бедно, но разговаривала, а по-французски – ни в зуб ногой!

– Спорим, через год ты будешь говорить совершенно свободно!

– Я надеюсь!

– Обещаю каждый день говорить с тобой по телефону по-французски.

– Почему по телефону?

– Потому что.., если я буду тебя видеть, я не смогу…

Мне будет тебя жалко! – рассмеялся Ален.

Мы доехали до станции метро «Европа» и медленно побрели к условленному месту. Матильды и Поля еще не было.

– Стася, ты не проголодалась?

– Еще как! Но надо подождать Матильду с Полем!

– Что ж, подождем! А вот и они!

Действительно, к нам приближалась Мотька под руку с Полем. Она сильно хромала. Я бросилась к ней.

– Мотька, что с тобой?

– Ногу подвернула, – жалобно проговорила она. – Опять ту же самую… Ой, больно! Надо же, как не повезло, – со слезами в голосе проговорила она.

– Поль, а ты куда смотрел? – набросился на друга Ален.

– Ну вот, я еще и виноват! Она кидается как ненормальная во все стороны, а я тут при чем? Под ноги надо смотреть!

– В Париже под ноги только полные идиоты смотрят! – взвилась Мотька. – Тут такая красота, такие улочки… Кажется, каждое название тыщу раз слышала, а он – под ноги смотри!

– Но что же теперь делать? Холодный компресс! – вспомнила я.

– Ерунда, мне просто надо где-то посидеть, дать ноге отдохнуть, и все пройдет! Я не очень сильно подвернула… Не так, как в прошлый раз. Гляди, Аська, нога не очень распухла!

– Мы со Стасей умираем с голоду! – заявил Ален.

– С кем, с кем? – переспросила Мотька.

– Отныне я Анастасию зову Стасей, да будет вам известно! – возвестил Ален. – Давайте приземлимся вон в том кафе!

Поль вдруг подхватил Матильду на руки и заспешил к кафе. Везет Мотьке – ее частенько носят, на руках.

Глава 6

Выстрел

В кафе Поль придвинул Мотьке еще один стул, и она положила на него ногу.

– Ну как, легче?

– Да!

Кафе оказалось итальянским. Нам принесли спагетти с сыром и острым соусом, пряно пахнущим базиликом. Это было очень вкусно.

– Кайф, – выдохнула Мотька, запив спагетти ледяным апельсиновым соком.

– Девочки, вы сыты? – спросил Ален.

– Не то слово!

– Ну и хорошо. Но нам нужно поговорить, – он невольно понизил голос.

– Что? Что такое? – заволновалась Мотька.

– Сегодня за нами, вернее за Стасей, следили.

И он рассказал о нашем приключении.

– Ну и дела! – пожал плечами Поль. – Если вы, конечно, не преувеличиваете!

– Ничего я не преувеличиваю! – резко ответил Ален. – Все так и было, несмотря на некоторые несуразности. И, пожалуйста, посмотрите дома кассету, которую Матильда сняла вчера.

– Что значит посмотрите? Ты должен ее посмотреть, ты же вроде в лицо того типа знаешь, а мы – нет! – возмутилась Мотька.

– Конечно, я посмотрю! Вам тоже надо знать его в лицо на всякий случай.

– Эх вы, – сказал Поль, – надо было просто убедить ту тетку, что никто не собирается обращаться в полицию, и все!

– Много ты понимаешь! – пренебрежительно и довольно грубо прервала его Мотька. – Вот тогда-то они уж точно нас угрохали бы в два счета.

– Почему?

– Потому что поняли бы, что мы врубились…

– Что? – переспросил Ален.

– Ну, что просекли фишку!

Ален недоуменно глянул на меня. Мне стало смешно.

– Матильда хочет сказать, что в таком случае они бы сообразили, что мы знаем о них что-то плохое…

– Переводчица! – хмыкнула Мотька.

Она пребывала в крайнем раздражении, и я ее понимала. Еще бы, подвернуть ногу в предпоследний день в Париже!