Царь Федор. Орел расправляет крылья

— Ну да, ну да — он так и повелел, — удовлетворенно кивнул кардинал. — Отец Зешко знает русский, и он переводил мне… Но я не об этом. Нам надобно обсудить, как лучше…

— Ваше высокопреосвященство, — мягко прервала его Мадлен, — принцесса еще слаба. Ей необходим покой. Я бы просила вас немного повременить с наставлениями, до тех пор пока она не восстановит силы.

Кардинал осекся и недовольно воззрился на Мадлен. Потом перевел взгляд на принцессу. Генриетта Мария ответила ему таким страдальческим и опустошенным взглядом, какой только смогла изобразить. Кардинал нахмурился, но нехотя кивнул.

— Ах да, конечно… Вам требуется мое участие, дитя?

— Нет, ваше высокопреосвященство, — слабым голоском отозвалась принцесса. — Я чувствую себя нормально. Только вот слабость…

— Тогда поговорим позже. Отдыхайте. — И кардинал также покинул покои.

Едва за ним закрылась дверь, как Мадлен вскочила и принялась вертеть головой, пробормотав:

— Конечно, грех обманывать столь высокопоставленное духовное лицо, но у меня уже везде свербело от желания как следует здесь осмотреться. Хм… а он весьма скоромен. Не сказала бы, что это настоящие королевские апартаменты…

— А что это? — робко спросила Генриетта Мария, указав в дальний угол, где под потолком были закреплены какие-то странные портреты на деревянных досках, многие из которых были в рамах из серебра и даже золота.

— Это иконы, дорогая, — наставительно произнесла Мадлен. — Они заменяют русским распятие. Вот именно здесь ваш суженый молится на ночь… Кстати, — Мадлен весело подмигнула принцессе, давая понять, что и она заметила подробности его ухода. — Советую вам хорошенько изучить кровать. Ибо именно на ней вам царствовать.

— Изучить? — Генриетта Мария озадаченно огляделась.

— Ах да… — графиня весело рассмеялась, — бедняжка. У вас же в этом пока никакого опыта. Знаете, почему большинство из нас, женщин, предпочитают принимать любовников в спальне? Просто на своей собственной кровати любая из нас становится совершенно неотразимой. Это очень важно — точно знать, каково расстояние до спинки, можешь ли ты в момент вот этого порыва страсти вытянуть ножку и насколько изящно ты способна изогнуться, когда распаленный мужчина уже вдавил тебя в подушку… О-о, дитя мое, вы покраснели… Ну будет, будет, такие хитрости рано или поздно осваивает любая женщина. К тому же вы сейчас в постели вашего жениха, то есть, по существу, в вашей собственной. Так пользуйтесь моментом. И… я бы советовала вам сказаться совсем слабой и остаться в этой кровати на ночь.

— Но… где же будет спать он? Мадлен легкомысленно махнула рукой:

— Ах, не думайте об этом! В любом королевском дворце достаточно покоев, чтобы… А это что за дверь?

Графиня потянула небольшую дверцу, притаившуюся за высокими шкапами в дальнем конце покоев, а затем скользнула в дверной проем, и тут же послышался ее голос:

— Хм, интересно… какие-то металлические штучки… и вот еще, и… — Она вдруг отчаянно завизжала.

Генриетта Мария вздрогнула и, вскинув стиснутые кулачки к груди, испуганно замерла. А в распахнувшуюся с грохотом дверь покоев ввалились люди, которые ошеломленно замерли, изумленно уставившись на выскочившую из загадочной комнатки насквозь мокрую графиню.

— О боже, — испуганно произнесла она, — что это?

— О, это всего лишь douche, графиня, — раздался голос мсье Trifon.

Принцесса оглянулась. Среди полудюжины тех, кто ввалился в покои, оказались этот русский и ее брат. Остальные, похоже, были слуги.

— Оно… оно зарычало, а потом обдало меня водой… горячей.

— Ну да, это механизм, предназначенный для мытья. Неудивительно, что в нем есть горячая вода.

— Но оно рычало…

Мсье Trifon пожал плечами.

— Видимо, эти звуки издает вода, когда льется по трубам.

Мадлен подняла руки и обхватила себя за мокрые плечи.

— Я… мне холодно. И я должна переодеться.

— Прошу следовать за мной, сударыня, — галантно поклонился мсье Trifon.

Когда графиня покинула покои, Гастон жестом отослал слуг и присел на край кровати.

— Как ты, сестренка?

— Ничего.

Но брат ее не слышал.

— Представляешь, — воскликнул Гастон, — он свалил этого медведя одним ударом! Пеший! И без собак!!! Я не знаю никого, кто мог бы повторить такое! Да… Как ты?

Генриетта Мария улыбнулась и потрепала своего братика по волосам.