Чужак в стране чужой

11

На задворках вполне заурядной галактики, вокруг более (менее?) чем заурядной звезды класса G, повинуясь гравитационному искривлению пространства, который уже миллиард лет вращались планеты. Четыре из них имели более-менее пристойные — по планетным масштабам — размеры, вполне возможно, что посторонний наблюдатель, случись такой поблизости, сумел бы их даже различить. Все остальные — сор, мелкие камешки, одни из которых терялись в огненном сиянии центрального светила, а другие — в черных, холодных глубинах космоса. Как и обычно, все они были заражены так называемой жизнью — странной, болезненной формой энтропического нарушения. На третьей и четвертой планетах поверхностная температура колебалась где-то в районе точки затвердения окиси водорода, в результате там развились жизненные формы, способные, до определенной, во всяком случае, степени, к взаимному общению.

Древняя раса, обитавшая на Марсе, относилась к общению с землянами абсолютно равнодушно. Нимфы весело резвились ^{25} на поверхности планеты, учились жить и — в восьми случаях из девяти — погибали в процессе обучения. Взрослые марсиане, бесконечно непохожие на нимф как телом, так и складом ума, обитали в поразительно гармоничных сказочных городах. При всем своем внешнем спокойствии, они вели даже более активную и напряженную жизнь, чем непоседливые нимфы — жизнь разума.

Под присмотром взрослых находилась целая планета, так что дела им хватало: наставлять растения, где и когда те должны расти, собирать в породе прошедших испытание (а попросту — выживших нимф), а затем взлелеивать их и оплодотворять. Чтобы появляющиеся в результате яйца зрели и развивались, их нужно взлелеивать и обдумывать, выполнившие свое назначение нимфы должны перейти во взрослую стадию, для этого нужно убедить их расстаться с детскими глупостями. Все перечисленные выше дела — человек мог бы назвать их «работой» — были необходимы, но для марсиан они являлись элементом жизни ничуть не более значительным, чем ежеутренняя и ежевечерняя прогулка с собакой для человека, руководящего в промежутке между этими прогулками огромной промышленной корпорацией. Кстати сказать, обитатель Арктура-третьего вполне мог бы посчитать этого гипотетического магната рабом собаки, а упомянутые прогулки — основной его деятельностью.

И марсиане, и земляне — самоосознающие жизненные формы, но развитие этих двух рас пошло абсолютно разными путями. Все поведение человека, все его жизненные мотивации, все его страхи и надежды несут на себе отсвет присущей ему схемы воспроизведения потомства, более того, находятся от этой трагичной и, странным образом, прекрасной схемы в полной зависимости. То же самое верно и в отношении марсиан, но, так сказать, с точностью до наоборот. Весьма эффективная — а потому широко распространенная в галактике — белколярная модель приняла у них форму, настолько отличную от земной, что назвать ее двуполой решился бы разве что биолог, а уж человеческий психиатр ни в коем случае не обнаружил бы в ней ничего «сексуального». Все марсианские нимфы — существа женского пола, а взрослые особи — мужского.

Причем это касается только биологии, но никак не психологии. На Марсе полностью отсутствует бинарная оппозиция мужское — женское, структурирующая жизнь и поведение землян. Брак — бессмысленное, отсутствующее понятие. Взрослые огромны и чем-то напоминают — на человеческий, во всяком случае, взгляд — парусные яхты; при всей яркости и активности своей умственной жизни физически они крайне пассивны, в то время как круглые, пушистые нимфы полны веселья и неистощимой, бездушной энергии. Между базисами, подлежащими людскую и марсианскую психологии, просто невозможно проводить параллели. Сексуальная биполярность это и главная, пожалуй даже единственная, связующая сила человеческого общества, и, одновременно, основной движущий импульс всей человеческой деятельности, от сонетов до уравнений теоретической физики. И если кому-либо покажется, что это преувеличение, пусть он пороется в патентных бюро, библиотеках и музеях, много ли там созданного евнухами.

Марс, чья жизнь совершенно отлична от земной, не обратил особого внимания ни на «Посланника», ни на «Чемпиона». Столь свежие события представляли собой очень малый интерес — выпускай марсиане газеты, им бы за глаза и за уши хватило одного номера в земное столетие. Контакт с другой расой не представлял для них ничего необычного, такое случалось уже в прошлом и, безо всякого сомнения, не раз случится в будущем. Когда новая раса будет подробно и всесторонне огрокана (на что потребуется земное тысячелетие или около этого), наступит время предпринимать какие-то действия или не предпринимать.

---