Чудовищ нет

– К тому же твой прапрадедушка… твой прапрадедушка, судя по тому, что он пишет в дневнике, в свое время охотился на демонов. И в тебе это не могло не отразиться.

– Ты когда успела прочесть?! – поразился я. – Ты же только пролистала, ну, кусочек прочла…

– Я быстро читаю и заметила то, что мне было нужно, – это раз. У тебя Саббаот – это два.

– Прапрадед с вами воевал, а я помогаю? Странно получается.

– Мы ни с кем не воюем. Мы бежим и прячемся.

– А кто воюет?

– С людьми – многие. С такими, как Пах и его племя, – не знаю. Возможно, кто-то этим занимается, но не мы… А самое обидное, что те из людей, кто в курсе, относятся ко всем одинаково, не делая различий. Вот и твой прапрадедушка, наверное, тоже не думал об этом.

– Может, ему нужно было рассказать?

– К сожалению, не все верят, и это не всегда помогает. Впрочем, я прочту внимательно дневник – возможно, я ошиблась.

– Только чур, честно расскажи, чего он там писал.

– Так точно! – сказала Лорка и улыбнулась.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

ГОД 1880-й

Ужасный сон отяготел над нами,

Ужасный, безобразный сон;

В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,

Воскресшими для новых похорон.

Ф. И. Тютчев

1

При утреннем свете проспавшему всего-то пару часов Рязанову стало значительно спокойнее. Он выпил крепкого кофею, облачился в любезно предоставленный штабс-капитаном Шкирятовым охотничий костюм, благо размер у них совпадал, и, сев на мухортого конька со звучным именем Корсар, поскакал к просеке, возле которой и собирались участники охоты на медведя. Ружье Иван Иванович взял из миклашевских, австрийской работы, о двух стволах.

Впрочем, охотою в полном смысле эту странную кампанию назвал бы разве человек несведущий. Ни порскающих егерей-загонщиков, ни псарей в красных кафтанах с галунами, только скучающий Шкирятов да еще один господин с ним – вероятно, Каратыгин, с дворнею. Тут же были знаменитые гончие Каратыгина на смычках, с мужиками-выжлятниками, ухоженные и, насколько понимал в собаках Иван Иванович, отличной породы. Вот вам и «тваренелюбивый» Каратыгин…

• – Пора, пора! Рога трубят;
• Псари в охотничьих уборах
• Чем свет уж на конях сидят,
• Борзые прыгают на сворах, —

громко продекламировал штабс-капитан, отбросив в сторону едва надкушенное зеленое яблоко.

– Здравствуйте, господин Шкирятов. Здравствуйте, милостивый государь.

– Господин Каратыгин, Николай Павлович, – поспешил представить собачника штабс-капитан.

«Тваренелюбивый» господин Каратыгин оказался очень низенького роста человек с угрожающе выпяченной вперед черной бородою. Облачен он был в охотничий костюм немецкого манера, диковатого цвета, а на голову надел нелепое кепи, подсмотренное, очевидно, где-то в журнале.

– Верно, это вы из Санкт-Петербурга чиновник? – осведомился он, слезая с коня.

– Именно так.

– Господин Рязанов изъявил желание участвовать, – сказал штабс-капитан.

Каратыгин пожал плечами:

– По мне так, и на здоровье, только знаю я, каково по лесу ходить… Надолго ли хватит? В отрепьях, в кустах шарить надобно, не променад совершать.

– Не беспокойтесь, господин Каратыгин, – сказал Иван Иванович, – я не стану обузою.

– По мне, как хотите, – буркнул Каратыгин. – Я человек привычный, а вот вы бесперечь умаетесь. Да и верхом умеете ли? В столицах, оно все в ландо.

– Прошу прощения, господин Каратыгин, но я не в первый раз на охоте, – сказал Рязанов. – Верхом также сподобил господь: спаниш-рейтера или особого шлих-цигеля не продемонстрирую, но с коня не упаду, будьте покойны.

Помещик пожал плечами, показывая, что не склонен верить петербургскому чиновнику, и принялся ругаться на мужиков, которые недостаточно ревностно обихаживали гончих. Штабс-капитан доверительно шепнул Ивану Ивановичу:

– Вы внимания на него не обращайте. Я уж успел выслушать о том, какова была раньше армия и какая никудышная противу нее нынешняя. А вы что-то бледны, Иван Иванович… Что так? Дурно спали?

– Да, никак не мог уснуть, – сознался Рязанов. – На свежем воздухе взбодрюсь! Ну, не пора ли ехать? Или ждем кого?

– То-то что ждем, – усмехнулся штабс-капитан. – Господин Армалинский с нами попросился.