Перекличка мертвых

— Замышляешь недоброе, Ребус? — спросил Кафферти. — Я налогоплательщик, запомни, причем по высшей налоговой ставке, а это делает меня твоим работодателем.

— И это согревает тебе душу.

— Конечно. Тот депутат, что сиганул с крепостной стены… С ним что-нибудь прояснилось?

— А тебе-то что?

— Да ничего. — Кафферти помолчал. — Просто я знаю Ричарда Пеннена. — Он повернулся к Ребусу, удовлетворенный произведенным впечатлением. — Встречался с ним пару раз, — добавил он.

— Будь добр, поведай заодно еще и о том, как он впаривал тебе партию оружия.

Кафферти рассмеялся:

— У него доля в издательстве, которое выпустило мою книгу. А следовательно, он был на презентации. Между прочим, жаль, что ты не смог прийти.

— Приглашение пришло очень кстати, как раз туалетная бумага закончилась.

— Мы встречались еще раз, когда тираж перевалил за пятьдесят тысяч. В отдельном кабинете в «Айви»… — Он снова бросил взгляд на Ребуса. — Да, в Лондоне. Знаешь, я ведь подумывал перебраться туда. У меня ведь было много друзей там, на юге.

— Среди тех, кого Стилфорт упрятал за решетку? — Ребус помолчал. — А почему ты раньше не упоминал, что знаком с Пенненом?

— Должны же и между нами быть хоть какие-то секреты, — насмешливо отозвался Кафферти. — Кстати, я навел справки о твоем дружке Джеко… Никаких следов. А ты уверен, что он коп?

Ребус ответил вопросом на вопрос:

— А что по поводу счета Стилфорта в отеле «Бэлморал»?

— Оплачен Управлением полиции Лотиана и Приграничья.

— Надо же, как мы расщедрились!

— Ребус, ты хоть когда-нибудь успокаиваешься?

— А почему я должен успокаиваться?

— Да потому, что иногда нужно проявлять терпимость. Что было, то быльем поросло — так говорила Мейри, когда мы работали над книгой.

— А я только что пил с ней.

— Судя по запаху, отнюдь не пепси.

— Она славная. Противно глядеть, как ты ее используешь.

Автомобиль катил по Делкит-роуд, Кафферти включил левый поворот в сторону Крейгмиллара и Ниддри. Значит, они направлялись либо туда, либо к шоссе А-1, ведущему на юг.

— Куда мы едем? — снова спросил Ребус.

— Скоро увидишь. А Мейри вполне способна позаботиться о себе. Что ей сейчас необходимо так это еще один бестселлер. На сей раз она сможет настаивать на процентах. Я упираю на то, что у меня еще полно историй, не вошедших в книгу… Девочка не захочет со мной ссориться.

— И очень глупо с ее стороны.

— А ты знаешь, какой прикол, — продолжал Кафферти, — мы заговорили о Ричарде Пеннене, и мне вдруг пришла на память пара историй, связанных именно с ним. Хотя, может, ты и слушать не захочешь. — Он снова осклабился. Его лицо, освещенное снизу лампочками приборной доски, казалось сплошь сотканным из теней и полутеней — ну чисто штриховой набросок оскалившейся горгульи.

Я угодил прямиком в ад, подумал Ребус. Такое бывает, когда умираешь и отправляешься в преисподнюю. К тебе приставляют твоего личного дьявола…

— Спасение близко! — вдруг заорал Кафферти и так крутанул руль, что «бентли» в крутом вираже влетел в ворота, выбрасывая из-под колес тучи мелкого гравия. Перед ними возник какой-то зал, ярко освещенный изнутри. Зал, пристроенный к церкви.

— Пришло время сказать алкоголю нет, — ехидно бросил Кафферти, заглушив двигатель и распахивая дверь.

По афише, висевшей рядом с входом, Ребус догадался, что в зале проходит одно из мероприятий, альтернативных саммиту «Большой восьмерки» — «Районная община в действии: Предотвращение кризиса», с бесплатным входом для студентов и неимущих.

— Скорее, для немытых, — пробормотал Кафферти, заметив заросшего густой бородой парня с пластмассовым ведром в руках.

У парня были длинные темные вьющиеся волосы, а на носу очки с тонированными стеклами в толстой черной оправе. При виде вновь прибывших он подошел к ним, тряся ведром. Внутри звякнули монеты, однако их было немного. Кафферти привычным жестом достал из кармана бумажник и вынул пятидесятифунтовую банкноту.

— Пусть послужат доброму делу, — изрек он, протягивая деньги сборщику.

Ребус двинулся внутрь вслед за ним, бросив парню с ведром, что Кафферти пожертвовал за обоих.

Три или четыре задних ряда были свободны, но Кафферти почему-то решил не садиться и остался стоять, расставив ноги и скрестив руки на груди. В зале чувствовалось оживление, хотя аудитория выглядела утомленной, а возможно, просто погруженной в раздумья. На сцене за столом, сооруженным из доски, положенной на малярные козлы, тесно прижавшись друг к другу, сидели четверо мужчин и две женщины, по очереди произносившие что-то в единственный искажающий звук микрофон. Позади них висел плакат, заявлявший, что «КРЕЙГМИЛЛАР ПРИВЕТСТВУЕТ ПРОТЕСТУЮЩИХ ПРОТИВ САММИТА «БОЛЬШОЙ ВОСЬМЕРКИ», а также что «НАША ОБЩИНА СИЛЬНА, КОГДА МЫ ГОВОРИМ В ОДИН ГОЛОС». Голос, который звучал сейчас, принадлежал муниципальному советнику Гарету Тенчу.