Другие времена, другая жизнь

Но, пожалуй, наибольшие основания радоваться были у знакомого Веландера из Штази: он быстро и безболезненно приспособился к переходу «на капиталистические рельсы». Бывший капитан Штази Дитмар Рюль не пал так низко, чтобы проверять билеты в метро или дежурить в гардеробе Исторического музея. За короткое время он приобрел три магазинчика в бывшем восточном секторе и занялся торговлей порнопродукцией и сексуальными игрушками.

Веландер, несмотря на прохладные рецензии, тоже был вполне доволен жизнью, как, впрочем, и Тишлер. Примерно через месяц СЭПО сняла наружное наблюдение и прослушку: картина была ясна, и, поскольку решения применять какие-то санкции не последовало, оставили все как есть. Впрочем, Веландер мог никуда и не ездить: американцы уже владели всей интересной информацией, и до Веландера с его приятелями им не было никакого дела.

— Интересно, сколько выложил Тишлер за то, чтобы ликвидировали их досье? — спросил Юханссон. Он никогда не мог заставить себя относиться к чужим доходам с подобающим профессии равнодушием.

— Не знаю, — покачал головой Берг. — Думаю, несколько сотен тысяч крон. Вряд ли больше. Цены на такого рода услуги к тому времени уже упали. Но, во всяком случае, — слабо улыбнулся он, — Тишлер заплатил достаточно, чтобы симпатяга Рюль утвердился в новой отрасли…

— А как вы узнали об экскурсии Веландера в Берлин?

— О-о-о! — Вид у Берга был такой, будто он дегустирует изысканное вино. — Если бы ты только знал, сколько осведомителей у нас было на радио и телевидении!.. Не говоря о газетах. Интересно посмотреть, как будет выглядеть неподкупная комиссия по проверке работы служб безопасности, когда выплывет эта сторона их многотрудной и бескорыстной борьбы за правду.

— Так что на таких, как Веландер, по-прежнему есть досье, — констатировал Юханссон.

— Только этого не хватало! — чуть ли не с гневом сказал Берг. — Ни в коем случае! Стал бы я пытаться утаить такого рода сведения и тем самым помешать четвертой власти в их важнейшей журналистской миссии! Только этого не хватало!

Вряд ли я доживу до результатов этой миссии, вдруг подумал Берг, и ему стало очень грустно.

[12]

Оставался всего один вопрос.

— Мне непонятно вот что, — заговорил Юханссон.

Берг кивнул. Вид у него был очень усталый, и впервые за время разговора Юханссон почувствовал нечто вроде сострадания. Скоро Бергу конец, подумал он, должно быть, у него есть дела поважнее, чем сидеть и отвечать на мои дурацкие вопросы, но все же продолжил:

— Допустим, я принимаю твои аргументы. Мне понятно, почему два года назад ты вычистил их из регистра: те двое, кто представлял какой-то интерес, к тому времени были уже мертвы. Одно мне непонятно… — Юханссон запнулся.

Может, плюнуть на все это? — подумал он.

— Спрашивай, — сказал Берг. — Если смогу, отвечу.

— Почему ты несколько месяцев назад вернул в дело о захвате посольства досье на них обоих…

Как раз в тот момент, когда ты сворачивал дела и клялся, что никаких скелетов в шкафу не оставишь, что я начну за чистым столом, закончил про себя Юханссон.

— Могу честно признаться: меня одолевали сомнения, — ответил Берг, — но военная разведка настояла. К тому же они намекали, что ожидаются новые сведения… В общем, я порассуждал и сунул их назад.

— А как ты рассуждал? — спросил Юханссон.

Взвешивал все за и против, объяснил Берг, причем довольно долго. Во-первых, против фактов не попрешь: и Веландер, и Эрикссон изрядно замазаны в той истории. Во-вторых, если любой более или менее грамотный парень из «комиссии правды» просмотрит материал о немецком посольстве, он тут же обнаружит, что архивы вычищены. В-третьих, вполне возможно, что в дело будут поступать новые материалы, о которых он не узнает по той простой причине, что уходит. И в-четвертых, он посчитал, что, согласившись исполнить просьбу военной разведки, он поможет улучшению отношений между двумя ведомствами.

— Не знаю, сколько раз мы собачились за все эти годы. Не думаю, что надо было в очередной раз дать им от ворот поворот, неважно, о чем шла речь. К тому же обоих фигурантов нет в живых. Поскольку Веландер и сам был журналист, волчья стая наверняка не станет трогать его наследников. Что касается Эрикссона… У него, насколько я помню, вообще не было родственников. И потом, я уже сказал, они обещали поделиться кое-какой информацией, а от таких предложений не отказываются.