Генерал-адмирал

Адмирал Чихачев сморщил лоб и огладил бороду.

— Прошу меня простить, ваше императорское высочество, но я пока не готов дать ответ на заданные вами вопросы. Не готов… Все, что сегодня произошло, было столь неожиданно для всех нас. Да-с, очень неожиданно. Но я рад, что вы, ваше императорское высочество, продемонстрировали нам, сколь резко усилился в вас интерес к нуждам флота. Клянусь, большинство из нас, морских офицеров, пребывает сейчас в радостном возбуждении. Мы питаем надежду, что многие наши предложения, уже ранее выносившиеся на рассмотрение Военно-морского ведомства и отвергнутые как раз по причине недостаточного финансирования либо… — адмирал сердито тряхнул бородой, — вследствие того, что господа из морского ведомства не могли найти им подобных у тех, кого они считают более развитыми и цивилизованными народами… будут вновь рассмотрены и приняты к исполнению, что может обеспечить нашему флоту приоритет над многими иностранными флотами.

— Приоритет меня не интересует, адмирал, — мягко прервал я его. — То есть приоритет сам по себе. Мне нужны ваши предложения о том, как усилить российский флот, чтобы даже Владычица морей сто раз подумала, прежде чем ввязываться с ним в схватку. Нет, я не наивный романтик и понимаю, что нам никогда не достичь паритета с Британией. У нас действительно меньше денег, меньше производственные мощности и техническая база. Да и континентальное расположение нашей державы всегда будет заставлять ее направлять основные усилия на развитие и оснащение армии. Но сделать так, чтобы те же англичане никогда бы не рискнули вступить в схватку с равным по силе русским кораблем, справедливо опасаясь неминуемого поражения вследствие гораздо лучшей выучки русского экипажа, чтобы победа даже более сильной английской эскадры над русской обошлась ей неоправданно дорого, чтобы перед англичанами всегда маячил выбор: уничтожить российский флот, но лишиться большей части своего и остаться беззащитными перед другими врагами либо отступить, — мы просто обязаны. И именно этого я буду требовать от вас.

В зале установилась тишина. Я молча смотрел на ошеломленных присутствующих. Похоже, их пробрало. Что ж, новая ипостась генерал-адмирала (которого они знали как облупленного и давно перестали учитывать в каких бы то ни было расчетах, оставляя ему хоть и незавидную, но необременительную роль вешалки для морского мундира, потому что флот в его глазах был хоть и славным, но прошлым, а настоящее и будущее виделось лишь на паркете светских салонов и в любимом им Париже) впервые показала зубки. Да, милые мои, а то ли еще будет…

Я оперся на трость и, скорчив страдальческую гримасу, встал с кресла.

— Встретимся через месяц, господа. Жду ваших предложений. Причем четких: что предлагается, зачем, какой ожидается результат и в какие сроки, примерные расходы и так далее.

Уже спускаясь по ступеням к карете, я поймал восхищенный взгляд Димы. Похоже, мне все удалось. Если уж моего адъютанта и секретаря так пробрало…

На следующий день весь Санкт-Петербург гудел от слухов о том, что вчера произошло на заседании Морского технического комитета. Оценки деятельности наконец-то выздоровевшего генерал-адмирала разнились от восторженных до «он настоящий сумасшедший». За день мне попытались нанести с десяток визитов, но я принял только младшего брата Павла. Остальным было сказано, что «великий князь молится в домашней часовне». Впрочем, я действительно весь день проторчал там. Вот только молился я недолго — большую часть времени просто работал. Но младшего брата не принять было невозможно — не говоря уж о том, что это был родной брат, из всей моей семьи он оказался самым религиозным. Ну с кем мне еще общаться после всего, что обо мне теперь говорили, как не с Павлом? Хотя он, как и все Романовы, служил и уже пребывал в чине ротмистра гвардии… Именно во время его визита мы с ним и помолились. А затем он со слезами на глазах высказал мне, как счастлив моим обращением к Господу, ибо отныне у него появился лишний повод гордиться старшим братом. Честно признаться, после его посещения настроение у меня сильно испортилось. Ненавижу врать! Но надо было держаться.

Попытки прорваться ко мне продолжались три дня подряд. А на четвертый пришел вызов из Аничкова дворца. Меня желал видеть старший брат и государь Российский Александр III. А Зимний он отчего-то не любил.