Генерал-адмирал

Мы возвращались из очередного учебного похода, за время которого снова посетили Копенгаген, а также Мальме, Стокгольм, Данциг и Кенигсберг. Основной задачей этого похода, кроме проверки работы механизмов корабля и уровня обученности экипажа, была еще стажировка моей команды фотографов. Вернее, разведчиков. Ибо как раз на базе этой группы я собирался развернуть флотскую разведку. Нет, разведка в это время и так уже была. Кое-какая. Военной занимался Главный штаб с помощью агентов — так называли вовсе не разведчиков-нелегалов, а просто офицеров, официально командированных в какую-либо страну для связи, контроля за закупками оружия и иных вещей, предназначенных Военному министерству. Дипломатической занимались послы. Кроме того, всякий честный подданный империи, пекущийся о ее благе, — от купцов до путешественников, отъехавших на воды, — мог отписать в Военное министерство либо куда еще по своему разумению о всем увиденном и услышанном за время вояжа, если считал, что эта информация каким-то образом послужит его отечеству. И так поступали многие. Еще неким образом разведкой занимались жандармы, но опосредованно, поскольку круг их интересов за рубежом ограничивался, как правило, живущими в эмиграции противниками «кровавого режима». Причем финансировалась эта деятельность довольно скудно, да и в полномочиях жандармы были ограничены — вы не поверите! — моральными обязательствами, принятыми на себя по велению государя. В итоге получалось, что никакой разведки и соответственно контрразведки у Российской империи почитай не было, ибо эти два направления неразрывно связаны между собой, и уровень одного, как в системе сообщающихся сосудов, воздействует на уровень другого. Меня такое положение дел категорически не устраивало, поскольку в реальной истории позволило, например, англичанам за полгода до начала Русско-японской войны резко, на порядки, увеличить финансирование русских революционных кружков, что привело к революции 1905 года, вследствие которой Россия, по всем ключевым показателям неспособная проиграть войну с Японией (даже после потери Второй Тихоокеанской эскадры), просто сдалась… Естественно, данный фактор был не единственным. Сыграли роль и неподготовленность жандармов, просмотревших увеличение финансирования революционеров и потому оказавшихся бессильными сдержать громадный всплеск революционной активности, и грубейшие ошибки руководства страны, наиболее серьезной из которых было Кровавое воскресенье, и общее разочарование общества поражениями русской армии и флота, вина за которые, как всегда бывает, возлагалась на правительство. Да и революционеры вовсе не являлись этакими английскими наймитами. По большей части они были романтиками, совершенно точно знавшими рецепт решения всех главных проблем российского общества (ой, сколько таких в оставленное мною время рубится друг с другом на форумах и в чатах!). И когда на них откуда-то, вроде как от пригревшихся за границей (то есть скрывающихся от людоедской царской охранки) вождей, свалились сумасшедшие деньги, они радостно принялись двигать общество к новому, более счастливому и справедливому миру, внося хаос и разрушение в жизнь страны. Что и требовалось тем, кто их профинансировал. Что уж там будет построено в грядущем — Бог его знает, а вот в том, что в настоящем страна проиграет войну, сомневаться не приходится. И обошлось это «спонсорам» дешевле, чем строительство одного броненосца. Отличный результат!

А чтобы избежать этого, перестройку всей системы обеспечения безопасности государства следовало начинать прямо сейчас. Поэтому я решил начать с того, к чему имел прямой доступ. С флота. И первым делом взялся за подбор и тестирование кадров, для чего морским ведомством в начале года было закуплено шесть фотоаппаратов французского производства и почти по тысяче фотопластинок на каждый. После этого я с помощью Курилицина отобрал пятерых молодых офицеров — двоих лейтенантов и троих мичманов, а затем поставил перед ними задачу научиться обращаться с этой сложной, но модной техникой. Им предстояло доказать мне свою пригодность к работе на неосвоенном поле деятельности. Обучались офицеры за свой счет у петербургских фотографов, а о том, что они будут выполнять не столько «летописную», сколько разведывательную миссию, их проинформировали уже на борту. Как раз после того, как я в очередной раз чуть не спалился на траверзе острова Гогланд. Слава богу, я с самого отхода держал себя в тонусе, поэтому вблизи острова быстро заметил, что на меня бросают какие-то ожидающие взгляды. Где-то с минуту я с непроницаемым лицом лихорадочно пытался догадаться, в чем дело и что не так, понял, что ни хрена уразуметь все равно не сумею, и решил воспользоваться отработанным мною в будущем приемом переключения внимания.