Армагеддон

Дочитав до конца, Полубай некоторое время молча сидел, ожидая, пока успокоится сердце и высохнет испарина, потом откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Да, он надеялся, что его идея о том, чтобы без формального объединения с Россией сделать Императора монархом и своей страны, не вызовет у Его Величества резкого неприятия, но столь однозначного одобрения он все же не ожидал. Что ж, теперь у него действительно появился шанс сделать что-то серьезное и важное для своей страны, а не просто остаться в истории как серая личность, занимавшая пост премьер-министра между яркими лидерами. Впрочем, для — этого надо было сделать еще очень многое, например, как минимум стать президентом.

8

— Руфочка, Руфочка! Ты уложила мой костюм?

Виктор вздрогнул и оторвался от журнала. Визгливый голос дяди Иосифа действовал на людей почище пожарной сирены. Что ответила мать, Виктор не услышал. Впрочем, это было совершенно не важно. Потому что не прошло и минуты, как голос дяди послышался снова:

— А мои ботинки… да нет, коричневые, на толстой подошве… ну как зачем? В Москве сейчас, должно быть, ужасно холодно! Я же помню, в России всегда ужасно холодно… Ну и что, что начало сентября? Ай, перестань, я лучше знаю, я же там родился!

Виктор поморщился. За последние несколько месяцев дядя Иосиф всех совершенно достал. Да, благодаря дяде им не пришлось стоять в дикой очереди репатриантов в посольстве Российской империи, как другим семьям, которые, несмотря на документально доказанную принадлежность к потомкам выходцев из России, не имели ни одного такого живого выходца, но сколько же можно этим тыкать в глаза? Тем более что старший сын дяди Иосифа эмигрировал в Империю еще пять лет назад и уже успел там обжиться. Он работал старшим сменным инженером гигантского генераторного блока, одного из тех, что русские понастроили на побережье Северного Ледовитого океана. Он приезжал в Израиль проведать отца и родных каждый год, и Виктор ясно помнил нотки высокомерного превосходства в его голосе, когда он рассказывал, как долго лететь до Тикси, и как, бывало, трясет вертолет, когда они еще два часа «пилят» на нем от Тикси до своего генератора.

Конечно, можно было найти работу и не так далеко от его Калуги, но все генераторы «Северного сияния» обслуживались вахтовым методом, и работа занимала у брата лишь чуть больше восьми месяцев в году. А остальное время он путешествовал, так что за прошедшие пять лет братик Леви (который, правда, был на пятнадцать лет старше Виктора, поскольку и сам дядя был на столько же старше его матери) успел побывать в десятке стран Хотя по большей части его привлекала сама Россия. Виктор, который пока успел побывать только на Мертвом море да на Кипре (когда там играли свадьбу Цили, троюродной сестры), внутренне морщился, когда тот заявлял этаким небрежным тоном, что успел накрутить почти сто тысяч километров только в путешествиях «по своей стране». Впрочем, его ди-ви-ди о Байкале, охоте в Уссурийской тайге, долине гейзеров на Камчатке, о Петербурге, Москве, его Калуге и других городах Виктор засмотрел до дыр. У него в уме не укладывалось, что есть на свете такая страна, над которой можно лететь столько же, сколько (с ума сойти!) от Иерусалима до Нью-Йорка, и за это время ни разу не пересечь ее границу.

— Руфочка, а ты не забыла мою рубашку, да нет, ту, желтую, которую мне привез Леви… ай, не говори так, она еще вполне ничего… это же русская рубашка. Ты не понимаешь, русские все делают лучше всех в мире, уж я-то знаю, я там родился.

Виктор фыркнул. Вот ведь заслуга! Дядю Иосифа увезли из России в возрасте четырех лет. Ну что он может помнить? Но он действительно родился в России. В его паспорте в качестве места рождения стоял город Курск, так что с точки зрения законов Российской империи он действительно возвращался на родину, и потому всем остальным, кто ехал вместе с ним, приходилось его терпеть.

Виктор закрыл журнал и бросил на пол. Делать было совершенно нечего. Ребята сейчас все в школе, только Израель, наверное, сидит у отца в офисе. Но с Изей они поругались. Тот обозвал Виктора отщепенцем, убегающим с Родины, когда ей так нужны молодые руки и умы. Правда, потом они вроде как помирились, но какая-то натянутость осталась. Смешно. Как будто Виктора кто-то спрашивал — ехать или не ехать Впрочем, даже если бы и спросили… он и сам не знал, чего ему больше хочется. С одной стороны, он родился в Хайфе и неплохо прожил здесь до пятнадцати лет. Здесь было все — друзья, Ракель… С другой, когда он смотрел на экран, где Леви позировал на меховой горе убитого белого медведя или отфыркиваясь выныривал из парящего гейзерового озерка, ему страшно хотелось попасть туда самому. К тому же, если он станет гражданином Империи, у него появится шанс попасть в Терранский университет…