Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

И вот Рене с банкиром договорились так: пятьсот тысяч франков идет команде, под ее часть добычи, затем еще пятьсот тысяч под часть добычи, что причитается лично Рене, сто тысяч — на нужды бедным и четыреста тысяч франков, чтобы поровну разделить на восемнадцать человек.

Из них лишь Франсуа мог рассчитывать на двойную долю.

Рондо потребовал свой интерес в размере двадцати тысяч франков и тут же на этих условиях выказал готовность выплатить оговоренную сумму в миллион франков. Рене вручил долговую расписку еще на двадцать тысяч франков, помимо векселя на сумму в триста тысяч, тотчас же послал сто тысяч франков г-же Декан для ее бедняков и вдов, заодно предоставив банкиру возможность рассчитаться теми двумя тысячами, которые тот проиграл, и назначил своим людям встречу на следующий день.

На завтра в полдень восемнадцать человек собрались у него.

Сначала Рене объявил о намерении выплатить авансом денежную стоимость добычи, которая была захвачена у англичан, то есть пятьсот тысяч франков. Добавил, что из своей части добычи сто тысяч франков он оставляет губернатору для выплат старым неимущим морякам-ветеранам, вдовам и сиротам моряков. Ошеломил губернатора и вызвал бурю ликования и радости, искренность которых не подлежала сомнению, заявив, что другие свои четыреста тысяч он оставляет своим товарищам в награду за их преданность и самоотверженность, и из них двойная доля — Франсуа, который сопровождал его в Землю бетеля и во всех передрягах был рядом с ним.

Затем сообщил, что третьего дня им вместе предстоит выйти в плавание и взять курс на Францию, и предложил по такому случаю оставить своим женам как можно больше денег, что им проще простого, после того как каждый обогатился на шестьдесят тысяч франков, если считать весь добытый трофей.

Каждый из членов команды получил свои деньги, кто французскими золотыми монетами, кто в английских ассигнациях, и теперь ходили, не вынимая рук из карманов, словно боялись, что каким-нибудь образом золото или банкноты могут выскочить и убежать от них.

Началось все спокойно, а кончилось шумом. Получить по шестьдесят тысяч франков и возвратиться в свою страну под нейтральным флагом — это же сулило каждому надежду добраться домой без приключений, кроме тех, конечно, что припасает моряку море. Радость распирала их сердца; и они ликовали, поднимая неимоверный шум на весь белый свет.

Лавина, которая двигалась теперь от Театра в сторону моря, на многие годы запоминалась жителям Порт-Луи, да и разные замечательные события отметили тот день, когда команда «Нью-Йоркского скорохода» получала свои дивиденды.

Рене, как и обещал, явился в губернаторский дворец; здесь он простился, с искренней грустью, с замечательной семьей генерала, которая приняла его как родного сына и восхищалась его изяществом и утонченностью, которым так явно противоречило простое имя Рене, — было ясно, под ним скрывается какая-то тайна. Эту тайну он должен был хранить, пока жив.

Он принес юноше, на добрую память о себе, два своих двухзарядных пистолета, в точности которых никто не сомневался с тех пор, как он поразил четырьмя пулями подряд лезвие тонкого ножа с двадцати шагов.

Рекомендательные письма губернатора были готовы. Хвала Рене в них превзошла все его ожидания и надежды. Это был не более и не менее как приказ генерала Декана, насколько он, конечно, был "вправе отдавать приказы флоту, но он рассчитывал на свое влияние губернатора Индий, передать в командование молодому капитану «Нью-Йоркского скорохода» первое же большое судно, которое тому попадется на пути.

Губернатор узнал время, в которое «Нью-Йоркский скороход» снимается с якоря, и пообещал прийти пожелать доброго пути команде и их капитану.

Якорь должны были поднять ровно в три часа. В середине бухты Шьен-де-Плом собралась толпа зевак.

Рене не приказывал своим морякам; а попросил их всех собраться на борту к двум часам, пообещав, что проверит их состояние морскими маневрами, кдторые они должны будут выполнять четко и без задержки. Он решился на этот невиданный морской спектакль с командой, в которой каждый ходил с шестьюдесятью тысячами франков в мешке. И тем не менее все были абсолютно трезвы. Там, где бесполезен самый строгий приказ, подействует дружеское внушение.

Рене напомнил им о чести, которую оказал им губернатор, явившийся, чтобы лично попрощаться с ними. Со своей стороны экипаж, не предупредив загодя Рене, снарядил шесть буксирных шлюпок с гребцами, посадив в них знаменосцев и музыкантов.