128  

Я только получил письмо от короля и королевы неаполитанских, ответ на мои последние письма от 18 июня и 12 июля. Ни слова для вас! В самом деле, этот король и эта королева заставят покраснеть саму Неблагодарность! Прилагаю копии этих писем к моему, а оно с первой же оказией отправится в Англию, чтобы сообщить вам о том, как я вас люблю.

Птички еще нет: но время терпит.

Мое истерзанное тело здесь; мое сердце всецело с вами Г.Н.»

Спустя ровно месяц после того дня, как Нельсон примкнул к флоту Колингвуда, адмирал Вильнев, как мы уже упоминали, получил письмо от французского правительства с приказом выйти в море, проплыть через пролив и высадить войска на побережье у Неаполя, чтобы затем очистить Средиземное море от английских кораблей и вернуться в порт Тулон.

Объединенный флот, состоявший из тридцати трех кораблей, восемнадцати французских и пятнадцати испанских, показался утром, в воскресенье 20-го октября, в семь утра, подгоняемый легким утренним ветерком.

Этим же утром, когда сражение стало неминуемым, Нельсон сидел за двумя письмами: одно предназначалось возлюбленной, а другое — Горации.

«Моя дорогая и любимая Эмма, мне сообщили, что неприятельский флот вышел из порта; ветер очень слаб, и я сомневаюсь, что мы приблизимся к неприятелю раньше, чем завтра. Да увенчает Бог войны наши усилия славной победой. В любом случае, одержу ли я победу или погибну, я уверен, что мое имя станет еще ближе и дороже для тебя и для Горации, ведь я люблю вас обеих больше своей жизни.

Помолитесь за вашего друга,

НЕЛЬСОНА».

Затем он написал Горации:

«"Виктория", 19 октября 1803 [77] года.

Мой милый ангел, я самый счастливый человек в этом мире после того, как получил ваше маленькое письмецо от 19 сентября. Для меня было большим удовольствием узнать, что вы — добрая девочка и очень любите мою дорогую леди Гамильтон, которая, со своей стороны, вас обожает. Передайте ей от меня поцелуй. Объединенный неприятельский флот вышел в море, как мне сообщили, из Кадиса. Вот почему спешу ответить вам на ваше письмо, милая Горация, чтобы сообщить, что вы являетесь предметом моих постоянных раздумий. Пребываю в уверенности, что вы молитесь за мое здоровье, за мою славу и мое скорое возвращение в Мертон.

Получите, мое милое дитя, благословение от вашего отца.

НЕЛЬСОН [78].

На следующий день появился постскриптум для Эммьи

Утро 20 октября.

Мы приближаемся к входу в пролив; мне сообщили, что вдали показались сорок парусов. Полагаю, что речь идет о тридцати линейных кораблях и семи фрегатах, но дует очень холодный ветер, а на море шторм, — я думаю, что они вернутся в порт до наступления темноты»·.

Наконец, когда показался объединенный флот, Нельсон записал в своем личном дневнике:

«Да ниспошлет Англии Всемогущий Бог, перед которым я падаю ниц, в интересах всей угнетенной Европы великую и славную победу и да не позволит он случиться тому, чтобы эта победа была омрачена ошибками кого-либо из тех, кто собирается сражаться и победить. Что же до меня, то вручаю мою жизнь в руки того, кто мне ее даровал. Да благословит Всевышний все те усилия, которые я собираюсь приложить на честной службе своему отечеству. Вверяю и оставляю ему и только ему судьбу святого дела, защитником которого я сегодня удостоен чести называться. Аминь! Аминь! Аминь!»

Затем, после этой молитвы, в которую примешивались мистика и энтузиазм, временами проступавшие сквозь грубую оболочку человека моря, он составил это завещание:

«21 октября 1805 года,

в виду объединенного флота Франции и Испании,

они в десяти милях от нас.

Принимая во внимание, что выдающиеся заслуги Эммы Лионна, вдовы сэра Уильяма Гамильтона, перед королем и народом не нашли должного вознаграждения и признания ни со стороны короля, ни со стороны народа, сим напоминаю, что:

1. В 1799 году леди Гамильтон удалось уведомить о письме короля Испании, адресованном его брату неаполитанскому королю, в котором он сообщал о своем намерении объявить Англии войну, и что предупрежденный о письме министр вполне мог отправить приказ сэру Джону Джервису, если представится возможность, напасть на оружейные склады Испании и на испанский флот; и если по каким-то причинам этого сделано не было, то здесь нет вины леди Гамильтон.

  128  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×