Девять жизней

– Нет, это ты подожди! – рявкнул он. – Может, тебе это не понравится, но знаешь, какая у тебя репутация в органах? В Мосс-сайде, где обитает твой юный помощник Джей, таких называют «свой парень».

– Это вам сообщил инспектор Джеролд? – с горечью переспросил я.

– Я-то заверил Джеролда, что он целит не в ту птицу, поверь мне, но он слышал о твоей репутации «крутого» от других! После твоего последнего конфликта с законом я предупредил тебя, что полиция Большого Манчестера рекомендует тебе ограничить свои любительские расследования кражами в магазинах!

– Трудные времена, – посетовал я.

– Вполне возможно. Но я слышал, что теперь тобой заинтересовался кое-кто еще. Одному из моих людей предлагали деньги за информацию о тебе.

Хвосты за нашими машинами росли все быстрее, а Синклер все кружил вокруг да около. К нам направилась делегация разозленных водителей – в основном разъезжающихся с вечерней молитвы мусульман, но шофер Синклера показал им свое удостоверение и, распахнув куртку, продемонстрировал висящую под мышкой кобуру. Они разбежались к своим машинам и начали организовывать разворот обоих потоков на сто восемьдесят градусов.

– Не пялься на меня так! – кипятился Синклер, принимая мою мрачную гримасу за дерзкую. – Упрям, как стадо баранов! Когда по всему Манчестеру начинают выяснять, заслуженна ли твоя репутация бандита, я имею все основания для беспокойства! В городе и так достаточно отпетых головорезов, чтобы к ним присоединился еще и сын моего старого друга!

– Простите, мистер Синклер, – пробормотал я, приготовившись изобразить улыбку нерадивого, но раскаивающегося школьника.

– Если этот человек свяжется с тобой, я должен узнать об этом первым! И я тебя предупредил! Тебя вычеркнули из списка причастных к делу Риштона – не лезь обратно!

Он посверлил меня глазами еще мгновение, и по спине у меня пробежал холодок, вызванный отнюдь не зимней прохладой.

Дорога передо мной была пуста, и, нажав на газ, я промчался вперед, а затем свернул влево на Нелл-лейн, к Парквэй, и снова к центру. Я не знал, куда еду. Заместитель начальника полиции разговаривает со мной посреди дороги, как с наркобароном! Если я в опале – изрядная честь. Чем больше я думал о поведении Синклера, тем меньше оно мне нравилось.

Идея купить себе ужин и жевать его в пустом офисе казалась теперь еще более мрачной, чем час назад. Последние два дня я питался в основном жареной картошкой из фастфудов.

Я вернулся в Чорлтон, и колеса как будто сами повернули к Торнли-корту. Чтобы думать, мне нужна была кухня. Все лучшие мысли приходят ко мне именно там. Какая все-таки скотина этот Гордон!

Посидев немного в машине, я поднялся к Салвеям, которые должны были уже вернуться из Рамсгейта. Дверь открыл Финбар – и почему-то посмотрел на меня несколько странно.

– Фиона ничего не заметила, так что я не стал рассказывать ей про твою мебель. Меньше знаешь – крепче спишь, а? – Он заговорщически подмигнул мне. – Ее нет дома, пошла на какое-то собрание в церковь. Там, похоже, без нее стены рухнут. Заходи, выпьем по рюмочке.

Усевшись в кресло со стаканом виски в руке, я понял, что сделал ошибку. Обсуждать с Финбаром мне было совершенно нечего. В его глазах, однако, уже разгорался воинственный огонек, он жаждал боевого задания. Но я понятия не имел, кто мой враг и как с ним бороться. Голубой дым его сигареты, петляя, поднимался вверх. Они с Фионой соревнуются, кто из них насквозь прокурит потолок, уже пожелтевший от никотина. Я решил, что на этот раз обращаться к Финбару за помощью не стану.

Я поблагодарил его за гениальное лекарство от похмельного синдрома, сказал, что надеюсь скоро вернуться в Торнли-корт и что оставил кое-какие вещи в «своем» гараже. Мой сосед согласился за ними присмотреть. Он был удивлен и огорчен, когда я встал и вышел, но мое собачье настроение не позволяло поддерживать дружескую беседу. Другое дело, если бы он дал мне губку для чистки раковин и запустил к себе на кухню, но обращаться к нему с такой просьбой я не стал.

Некоторое время я бесцельно ездил по улицам. Таким потерянным я не чувствовал себя уже давно. На каждом углу горели вывески заведений, подпольно торгующих спиртным, и я с трудом удерживался, чтобы не остановиться и не купить пару бутылок скотча: алкоголь привел бы мою голову в порядок.

Синклер действительно выбил меня из колеи. Чего, несомненно, и добивался. Неужели на него надавили? Может быть, макклсфилдский суд беспокоится, что, несмотря на усилия, приложенные, чтобы дискредитировать мои показания, мне все же удастся развалить дело, которое они состряпали против Хэдлам и Риштона с помощью прессы? Я должен был заткнуться, смириться с тем, что моими показаниями пренебрегли, как будто я из тех людей, для которых плюс-минус два часа – сущие пустяки.