Мой любимый киллер

Но Людке я это говорить не стала, пусть немного помечтает, а заодно молча попьет чаю. Зарплату нам не платили уже три месяца, а Людка, как и я, совершенно одинокая, сюда она прибыла из детского дома, находящегося где-то у черта на куличках, ближе к Полярному кругу, и приходилось ей туго, хотя и была она сызмальства привычной к голодухе.

— Может, дадут, — неожиданно вздохнула она через полчаса, имея в виду зарплату.

Тут в дверь позвонили, появилась Татьяна Елагина со своей сестрой Женькой, тоже почтальоном, и Людка переключилась на них.

А я продолжила пялиться в стену и пыталась напряженно мыслить, но шарики, или что там есть в моей голове, упорно отказывались шевелиться. Озарением даже не пахло, что неудивительно: я была слишком напугана для того, чтобы хорошо соображать.

— Лена, Кудрявцева, — позвал кто-то нетерпеливо, и я вздрогнула.

Лена Кудрявцева — это я. Если быть точной, мне принадлежит только имя, в том смысле, что его мне дали при рождении, фамилию я приобрела сама около двух лет назад при крайне неприятных обстоятельствах и не совсем честным путем.

— Что? — встрепенулась я, надеясь, что некоторая заторможенность покажется коллегам извинительной из-за моей углубленности в работу.

— Тебя к телефону! — крикнула Женька и повертела в руках телефонную трубку для того, наверное, чтобы я поскорее пришла в себя. Приходить в себя я не спешила: за два года это был первый телефонный звонок, адресованный мне. Неожиданный интерес к моей особе настораживал, а вкупе с парнем в кожанке и вовсе наводил на невеселые мысли.

Я поднялась и на негнущихся ногах шагнула к телефону. Голос в трубке был мужской, приятный и совершенно незнакомый.

— Да? — пискнула я, пытаясь вернуть сердце из пяток на его законное место.

— Елена Петровна? — пропел мужчина и повторил еще раз:

— Кудрявцева Елена Петровна?

— Да, — вторично сказала я. Вышло еще тише и еще писклявее.

— Моя фамилия Бобров Виктор Степанович, следователь Октябрьского РОВД, я бы хотел поговорить с вами по поводу вашего родственника Кудрявцева Михаила Бенедиктовича.

— А что с ним? — насторожилась я, до сей минуты и не подозревавшая, что у меня есть родственник, да еще с таким затейливым отчеством. Голос на том конце провода приобрел некоторую суровость:

— Это не телефонный разговор. Вы не могли бы прийти к нам завтра, скажем, часиков в одиннадцать?

— Нет, — ответила я. — В это время у меня самая работа особенно по четвергам. Могу подъехать сейчас, минут через двадцать. Почта, где я тружусь, недалеко от отделения… Или в пятницу, в любое время после обеда.

— Хорошо, — с легкой заминкой согласился он. — Значит, в пятницу, в 14.20, третий кабинет.

Мы тепло простились, а я, порывшись в справочнике, набрала номер Октябрьского РОВД.

— Дежурный, — гаркнули мне в ухо, а я вежливо спросила:

— Могу я поговорить с Бобровым Виктором Степановичем?

— С Бобровым? Его нет…

— А когда будет?

— Не знаю, — отмахнулся дежурный. — Он на больничном…

— Сапожники, — покачала я головой, осторожно положив трубку.

Я имела в виду вовсе не Боброва и даже не дежурного, а дядьку с приятным голосом, ну и, конечно, тех, кто надоумил его позвонить мне.

Цель звонка представлялась более-менее ясной: напугать и заставить шевелиться, то есть предпринять шаги, которые выдадут меня с головой.

«И тогда мир узнает, кто я есть на самом деле», — с усмешкой подумала я, направляясь в туалет. Заперла дверь на щеколду, умылась, вытерлась носовым платком и уставилась в зеркало.

— И кто же ты на самом деле? — тихо спросила я свое отражение.

Лицо женщины лет двадцати пяти выглядело бледным, а взгляд усталым. Губы сжаты, нос слегка заострился, хотя общее впечатление отнюдь не плохое. Это неизменно вызывало недоумение: несмотря ни на что, я выглядела молодо и привлекательно и продолжала удивляться тому, что До сих пор не смогла обнаружить у себя ни одного седого волоса, хотя после того, что случилось два года назад, Должна была бы поседеть в одночасье…

— Да, — невесело усмехнулась я, проведя рукой по лицу, и покачала головой. — Ну и кто ты? — повторила я хмурясь, и сама себе ответила:

— Да никто.

Не следовало мне так разговаривать с собой, в подобных разговорах есть что-то упадническое, истеричное, а главное — они совершенно бесполезны.

— Займись делом, — напомнила я себе. — Кстати твои дела не так уж и плохи. Если они использовали такой дешевый трюк, чтобы тебя припугнуть, значит, вовсе не уверены в том, что ты — это ты. Следовательно, есть верный шанс смыться, — кивнула я своему отражению в зеркале. Нужно собрать кое-какие пожитки и бежать без оглядки, пока они не поняли, что к чему. — Отличный план, — кивнула я и вернулась на свое рабочее место.