2  

– Откуда ты знаешь? – удивилась я чужой прозорливости.

– Это все знают, – хмыкнул он, подтверждая мои подозрения, что в народе обо мне ходят легенды. Я пожала плечами и решила сказать ему в ответ тоже что-нибудь малоприятное.

– Где тебя так отделали?

– Разве это отделали? – хмыкнул он. – Видели бы вы их... Какие-то придурки пристали возле пивнушки.

– Твоему приятелю досталось меньше.

– Он – каратист, – заявил парень с таким видом, точно сообщал, что тот сам господь бог.

Я свернула на Рабочую и слегка притормозила возле новых, недавно заселенных домов, но парень молчал, и я поехала дальше. Улица неожиданно обрывалась, впереди, прямо под холмом блеснула река, слева темнело двухэтажное сооружение, назвать которое домом язык не поворачивался, кажется, бывшая казарма бывшей фабрики «Красный шляпник» (и такое было в родном городе). Я-то думала, что старых построек здесь совсем не осталось, все вытеснили многоэтажки, которые росли как грибы после дождя, но казарма, вне всякого сомнения, была обитаема, над крыльцом горела лампочка, в ее свете видны были занавески на ближайшем окне.

– Ты здесь живешь? – спросила я. Парень растянул разбитые губы в широчайшей улыбке.

– Нет, у меня скромнее... Денег правда не надо?

– Обойдусь, – отмахнулась я.

Парень подхватил куртку и бегом припустился в сторону казармы, однако обогнул крыльцо и скрылся в темноте за этим богом и властями забытом сооружении.

Я поехала домой, не особенно спеша. Дома нас никто не ждет, спать не хочется, так что можно еще немного поболтаться по улицам города.

Я люблю свой город ночью, особенно в дождь. Фонари, отражение огней в лужах на асфальте... Сашка робко тявкнул, и во мне проснулась совесть.

– Ладно, псина, поехали спать.

* * *

Меня ждал сюрприз: подъезжая к дому, я увидела, что в гостиной горит свет.

– У нас гости, – сообщила я Сашке, теряясь в догадках, кого принесло в такую пору? Ключи от моего жилья есть у Деда и у Ритки, еще парочке моих знакомых ключи вовсе ни к чему. Кто бы это ни был, сейчас я отнюдь не расположена его видеть; Но моим желанием, как всегда, не поинтересовались.

Я въехала в гараж, который был тут же, в подвале, распахнула дверцу машины, Сашка вперевалку побрел в холл, пользуясь тем, что дверь в холл я оставила открытой. Выключив свет, я последовала за ним.

Холл был погружен в полумрак, узкая полоска светла пробивалась из гостиной. В кресле возле камина сидел Дед и читал книгу. Услышав нас, он снял очки, которыми с некоторых пор вынужден был пользоваться, и бросил книгу на журнальный столик. Я с радостью убедилась, что это Трудовой кодекс. Не знаю, что бы я пережила, обнаружив Деда с романом в руках. Мое убеждение, что мир незыблем, наверняка бы пошатнулось, а я по натуре консервативна и не люблю перемен.

К счастью, Дед их тоже не жалует.

– Как дела? – спросил он, приглядываясь ко мне.

– Нормально, – ответила я, подошла и поцеловала его, как любящая дочь, раз уж ему пришла охота последнее время быть мне отцом родным.

Отношения у нас непростые, я бы даже классифицировала их как чертовски запутанные. Дед – вдовец, еще несколько месяцев назад у него было столько любовниц, что он их всех по именам не помнил, хотя на память не жаловался. Я сбивалась где-то на втором десятке, втайне гордясь, что Дед у нас такой молодчина, несмотря на возраст. Но он вдруг кинулся в иную крайность: все его подруги внезапно испарились, хозяйством ведала почтенная дама, которая была старше Деда на пару лет, а он по вечерам зачастил ко мне. Но никаких попыток возобновить наши отношения не предпринимал, я имею в виду любовные отношения. Было .время, когда я не мыслила своей жизни без него, а тетерь только досадливо кривилась, в основном потому, что ни минуты не верила, что он способен видеть во мне дочь своего друга, которая и ему почти что дочь, даже не почти что, раз у него своих детей нет. Я не бед основания подозревала его в том, что он в очередной раз пудрит мне мозги.

Дед уже несколько раз затевал разговор, что жить нам следует вместе, под одним кровом, так сказать.

Пассаж о том, что он будет с радостью держать на коленях моих детей от чужого «дяди», довел меня до слез умиления. Правда я нисколько не сомневалась: стоит «дяде» появиться – и моему «папуле» это вряд ли понравится. Когда я начинала размышлять обо всем этом, становилось так тошно, хоть волком вой, так что в конце концов я решила не забивать себе голову.

  2  
×
×