Большой секс в маленьком городе

– Значит, он принял яд сразу же после вашего ухода?

– Видимо, да. Я-то боялся другого, сердечного приступа, ведь в последнее время он так нервничал. Но яд... это не укладывается в голове. Я не могу вообразить причину, по которой он захотел расстаться с жизнью.

– И вам неизвестно, где он мог взять яд?

– Конечно, нет. Все это так... нелепо, – с трудом нашел он слово.

Я потопталась еще немного в сторонке и поспешила удалиться. Артем выскользнул следом. Закурил, протянул пачку мне, забыв, что мне есть чем гордиться. Я покачала головой и, достав из кармана мундштук, принялась его грызть, разозлилась и сменила мундштук на зубочистку.

– Дядю принудили покинуть бренный мир, – вздохнул он. – Если попросту не отравили.

– Адвокат подсыпает яд в рюмку? – закатила я глаза.

– Иногда так припечет; что и подсыпешь... Что-то вчера произошло...

– Вчера нам доставили кассету.

– Точно. Дяди знали, что мы возьмемся за Ковтана...

– Я бы на его месте в Испанию сбежала, вместе с семьей. Чего уж сразу травиться-то...

– То ты, а у него могли быть другие резоны. Позвонили, предупредили: жди ареста. Вот у мужика нервы и не выдержали. В любом случае, мы в исходной точке.

Черт, голова кругом...

– Артем, надо найти парня, что был с Александровым, – вздохнула я. – Те фотографии чего-то стоят.

Это шанс.

Он кивнул и вновь загрустил.

Оставив Артема с его проблемами, я отправилась к Глаголеву, очень надеясь, что мне не придется уходить от него с пустыми руками.

Глаголев встретил меня улыбкой, поднялся навстречу и пожал мне руку.

– Рад вас видеть. – Прозвучало это так, что я поверила, хотя у него не было повода радоваться мне. Он достал из ящика стола папку и протянул мне. Папка толщиной и весом похвастать не могла, всего-то несколько страничек машинописного текста. Предваряя мои слова, Глаголев развел руками:

– Все, что смогли.

Я взяла папку, а Глаголев уже успел приподняться, намереваясь выпроводить меня, но тут же замер, выжидательно глядя на меня.

– Можно нам немного посплетничать? – растянув рот в улыбке, спросила я.

– Посплетничать? – Он вроде бы не понял.

– Ага.

– На какой предмет?

– На предмет вашего непосредственного начальства.

Теперь он насторожился, отвечать не спешил, смотрел на меня, ожидая, что я скажу еще. Но и я не спешила, тоже смотрела на него и улыбалась. Пауза затягивалась. Глаголев не выдержал первым.

– Вы Шутова имеете в виду?

– Точно, – кивнула я.

– Чего о нем сплетничать? Человек как человек.

– Хобби у него есть? Может, шарфы вяжет, огурцы выращивает или в карты играет...

– О хобби мне ничего неизвестно. Ольга Сергеевна, а откуда у вас вдруг интерес к Шутову?

– Особого интереса у меня нет, если честно. Вот если бы кто ответил мне на вопрос: с какой стати он тогда о пленке забеспокоился? Надоумил кто или знал наверняка, что пленка интересная?

Улыбка сползла с лица Глаголева. Он пробовал вернуть ее на место, но получилось у него это как-то неважно.

– А пленка интересная? – спросил он, не отрывая от меня взгляда.

– Откуда же мне знать? – удивилась я. – Я же ее выбросила.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – ответил он и теперь действительно улыбнулся. Я поднялась и, кивнув на прощание, покинула кабинет.

– До свидания, – сказал мне вдогонку Глаголев. Я очень надеялась, что о нашем разговоре Шутов узнает очень скоро. Если они с Глаголевым в одной связке, тот побежит докладывать уже сейчас. А если Глаголев честный мент, тоже доложит, потому что не понять, что я от него хочу, он не мог. В любом случае, узнав о нашем разговоре, Шутов должен забеспокоиться, а за ним начнут беспокоиться и его хозяева. А мы посмотрим, что из этого выйдет.

Еще раз заглянув в папку, я поехала по адресу, который значился в ней первым.

Надо сказать, Глаголев расстарался: в Друзьях погибшего Александрова числились одиннадцать человек.

Если верить кратким справкам, ничего интересного: с Александровым они либо учились в институте, либо жили в одном дворе. Я навестила всех и могла констатировать, что парня с бородкой среди них нет, причем никто из этих одиннадцати о его существовании и не догадывался. Ничего примечательного о жизни Романа Александрова я тоже не узнала. Обычный парень. Последнее время с друзьями виделся редко, наркотой раньше не баловался, но кто его знает. Многие отмечали его неуживчивый характер и сетовали, что он не пошел в армию. Глядишь, взялся бы за ум...