Предсказание – End

Часть прибывшей опергруппы вместе с прокурором направилась к магазину. Мещерский смотрел им вслед. «А ведь этот прокурор… как его фамилия – Костоглазов? Он ведь тоже… Фома и его упоминал тогда. Мэра Шубина, Самолетова Ивана и его… Костоглазов Илья…»

Время шло. Ночь стала сереть. Сырость и наползающий со стороны водохранилища влажный туман пробирали до костей. Мещерский совсем продрог. Но отпускать его восвояси никто пока и не собирался.

Наконец осмотр площади и магазина завершился. Труп Куприяновой запаковали в пластиковый мешок и погрузили на носилки «Скорой помощи». Санитар и двое милиционеров с грохотом закрыли двери машины. На асфальте остался лишь очерченный мелом контур тела да кровавые следы.

– Выручка в кассе и личные вещи налицо, – донесся до Мещерского разговор двух оперативников. – Только ее мобильный телефон отсутствует. И товар вроде бы весь целехонек, правда, это можно с уверенностью будет сказать, только когда сменщица ее все проверит, пересчитает.

– Прокурор хочет переговорить с вами, подойдите, пожалуйста, – громко обратился к Мещерскому один из патрульных.

Мещерский подошел к Костоглазову. Тот вполголоса обсуждал что-то со следователем.

– Здравствуйте, это вы вместе с нашими сотрудниками обнаружили потерпевшую? – спросил Костоглазов сухо. – Ваша как фамилия?

– Мещерский Сергей Юрьевич.

– Потерпевшая что-то сказала перед смертью?

– Мне кажется, она пыталась, но не смогла.

– А вы с ней прежде встречались? – Прокурор задавал вопросы сухо и бесстрастно. Мещерскому в тот момент вообще показалось, что этот самый бывший приятель юности Фомы – страшный сухарь.

– Я заходил в магазин за продуктами. И потом еще раз ее видел.

– Вы с какой целью приехали в город?

– По делам бизнеса.

– А ваш товарищ? – Костоглазов, прищурившись, смотрел на Мещерского, словно оценивал.

– Тоже по делам бизнеса. Мой товарищ Фома Черкасс раньше жил здесь, в городе. Вам это должно быть хорошо известно, – Мещерский решил слегка нарушить течение этого в доску официального допроса. – Он мне говорил, что вы… то есть здешний прокурор, и он были…

– Мы были знакомы много лет назад, – Костоглазов оборвал его. – А что за инцидент был сегодня вечером в «Чайке»?

И тут Мещерский решил слукавить. Он не мог подставить Фому, потому что помнил про этот чертов нож.

– Я сам толком не понял, – выпалил он горячо. – Я в туалет отлучился. Вернулся – бац, драка. Стулья летят. Мне потом ваши же работники в отделении милиции объяснили, что в этой самой «Чайке» это обычное явление – разборки. Она у вас вообще как две капли воды на кондопожскую «Чайку» похожа.

– Что? На какую? – Костоглазов выпрямился.

– Ну, по телику-то все показывали в связи с массовыми беспорядками в Кондопоге, помните? А началось-то все и там с разборок в ресторане.

Прокурор смерил Мещерского взглядом.

– Ладно, довольно. Сейчас можете пока быть свободны. Завтра мы вас вызовем. Вы с Черкассом в какой гостинице остановились?

– Тут совсем рядом. Называется «Тихая гавань».

Прокурор Костоглазов кивнул. «Интересно, а он знает, что в город вернулся тип, который убил сестру Фомы? – подумал Мещерский. – Странно, что он вдруг оборвал разговор – сразу и так резко. А ведь получается, что он и Куприянову должен был хорошо знать, раз она когда-то была подругой Шубина. Они ведь все вроде дружили. Фома говорил… Что же еще он про них говорил? Черт, а где он сам сейчас? В гостинице?»

Мещерский набрал по мобильному номер компаньона – «абонент временно недоступен». Спит у себя в номере? Неужели преспокойно дрыхнет после всего, что произошло в «Чайке»? Или же опять где-то пьет? А может…

Внезапно Мещерский похолодел. Нож… Вообще, откуда у него нож? Неужели он специально с собой его привез для того, чтобы?..

Уже почти рассвело. Где-то в недрах Тихого Городка, в церкви Василия Темного, переговаривались утренние колокола.

Глава 16

Голова медузы

За сполохами мигалок, за скопищем милицейских машин, за выставленным оцеплением, за всем этим организованным упорядоченным хаосом на площади наблюдали со второго этажа дома с цветами на окнах. Свет в салоне красоты был погашен, но его хозяйка эту ночь провела, как и многие в Тихом Городке, на ногах.

Кассиопея стояла у окна, укрывшись за шторой, и смотрела, стараясь ничего не упустить из разворачивающейся на площади картины.