Воспоминание

Я сглотнула.

– Вы имеете в виду насчет мужчин? Ну, я… Я так одинока. Вы всегда в саду, а я…

Он быстро обернулся и устремил на меня взгляд своих пронзительных глаз.

– Наоборот. Я имею в виду полное отсутствие мужчин!

В течение некоторого времени я никак не могла понять, о чем же речь, а когда все-таки поняла, то сначала не поверила.

– Вы что, хотите сказать, что я… – Я усмехнулась. – Я девственница? – И, не сдерживаясь, я расхохоталась. Американка, которой тридцать девять лет, переносится назад во времени и попадает в тело двадцатисемилетней английской девственницы!

– Вам нравится над этим насмехаться? – гневно промычал он.

– Ну, есть немного, – ответила я, а потом подняла голову. – Так если я девственница, почему же вы решили разводиться со мной?

– Как вам отлично известно, я собираюсь жениться на Фионе.

«Как это современно», – подумала и рассердилась гораздо сильнее, чем следовало бы.

Пока я переваривала эту отвратительную новость, Катрин произнесла тем ртом, который я до сих пор считала своим:

– Развод сделает меня отверженной. Никто больше не захочет иметь со мной дела, если вы со мной разведетесь.

– Об этом нужно было думать раньше, а не вести себя так, что теперь надо мной смеется вся Англия.

– И как я себя вела? – осведомилась я, с каждой секундой все сильнее выходя из себя. Он уже выбрал себе следующую невесту, его жена была девственницей, и я же виновата!

– Вы написали эти подлые письма! – гневно ответил он. – В которых признались, что якобы переспали со всеми мужчинами Англии, начиная с короля и так далее, по порядку. Я рогов не потерплю.

– Вы что, с ума сошли? Каких рогов? Я же ни с кем не спала! Вы можете доказать всем, что эти письма лживы. Скажите, что у вас есть доказательства тому, что я не спала вообще ни с кем!

Казалось, его глаза почернели:

– Всем заявить, что моя жена – девственница?

Жена?! Я не могла поверить своим ушам.

– Значит, вы разведетесь со мной, сделаете меня отверженной и презираемой всеми, выгоните меня, прекрасно зная, что я невинна?

Ответом мне был его взгляд. Да, именно так он и сделает.

В течение этого обмена любезностями Катрин порхала вокруг, пытаясь дать мне понять, какой катастрофой будет для нее развод. Ей это сломает всю жизнь, а для него ничего не произойдет, у него останутся и его фамилия, и его деньги. Я глубоко возмутилась тому, как это несправедливо. Я посмотрела на него:

– А почему бы вам тогда не взять ее… Я имею в виду, мою девственность? Вы, наверное, не можете, но не желаете, чтобы об этом кто-нибудь знал? А вы уже признались вашей возлюбленной Фионе, что вы не мужчина?

До сих пор я никогда не позволяла себе провоцировать мужчин на насилие. Если бы я была героиней любовного романа, написанного лет десять тому назад, я бы уже давно оказалась в постели с задранной на голову юбкой, но лично я терпеть не могу слишком частых изнасилований в такого рода литературе. Когда я принесла в издательство свою вторую книгу, редактор (не Дария) сказала следующее:

– Боюсь, что мы это не сможем напечатать, потому что в этой вещи герой не насилует героиню. Поэтому нашим читательницам покажется, что он недостаточно мужественен.

Я разревелась и заявила:

– Тогда придется мне искать другое издательство. Потому что если герой совершает изнасилование, то тогда это уже не герой!

Сейчас это кажется вполне логичным; а тогда прозвучало чуть ли не как революция. Редактор его напечатала, но предупредила меня, что, наверное, вещь не разойдется. Вещь, разумеется, великолепно разошлась, а что касается этого редактора, то она перешла работать в издательство, которое выпускает порнографическую литературу.

В общем, все это так, но сейчас я не владела собой. Я прижала руки к груди и отшатнулась от него. В его глазах было выражение зверя, и я поняла, как хочется ему доказать, что он может сделать то, чего раньше не делал. Но он не двинулся с места. Ударить женщину ему не позволяла честь, а от того, чтобы совершить изнасилование – которое, я видела, ему хотелось совершить – его удерживало что-то другое. Иногда в меня словно вселяется дьявол. Маленький такой, с пушистым хвостом и рыжей шкурой, как у лисицы. Он усаживается на мое правое плечо и приказывает мне делать всякие ужасные вещи. Несмотря на то, что во мне еще жила бедная девственница Катрин, которая страшно боялась этого человека и была в ужасе от всей несправедливости того, «что мужчины делают с женщинами», но лично я ничего не боялась.