Три мушкетёра

— Они заденут конец лестницы.

— К счастью, она на шесть футов не достает до земли.

— Вот они… боже мой!

— Молчите!

Они продолжали висеть, не двигаясь и затаив дыхание на высоте двадцати футов над землей, а в то самое время под ними, смеясь и разговаривая, проходили солдаты.

Для беглецов настала страшная минута…

Патруль прошел. Слышен был шум удаляющихся шагов и замирающие вдали голоса.

— Теперь мы спасены, — сказал Фельтон.

Миледи вздохнула и лишилась чувств.

Фельтон стал опять спускаться. Добравшись до нижнего конца лестницы и не чувствуя дальше опоры для ног, оп начал цепляться за ступеньки руками; ухватившись наконец за последнюю, он повис на ней, и ноги его коснулись земли. Он нагнулся, подобрал мешок с золотом и взял его в зубы.

Потом он схватил миледи на руки и быстро пошел в сторону, противоположную той, куда удалился патруль. Вскоре он свернул с дозорного пути, спустился между скалами и, дойдя до самого берега, свистнул.

В ответ раздался такой же свист, и пять минут спустя на море показалась лодка с четырьмя гребцами.

Лодка подплыла настолько близко, насколько это было возможно: недостаточная глубина помешала ей пристать к берегу. Фельтон вошел по пояс в воду, не желая никому доверять свою драгоценную ношу.

К счастью, буря начала затихать. Однако море еще бушевало: маленькую лодку подбрасывало на волнах, точно ореховую скорлупу.

— К шхуне! — приказал Фельтон. — И гребите быстрее!

Четыре матроса принялись грести, но море так сильно волновалось, что весла с трудом рассекали воду.

Тем не менее беглецы удалялись от замка, а это было самое важное.

Ночь была очень темная, и с лодки уже почти невозможно было различить берег, а тем более увидеть с берега лодку.

Какая-то черная точка покачивалась на море.

Это была шхуна.

Пока четыре матроса изо всех сил гребли к ней, Фельтон распутал сначала веревку, а потом и платок, которым были связаны руки миледи.

Высвободив ее руки, он зачерпнул морской воды и спрыснул ей лицо.

Миледи вздохнула и открыла глаза.

— Где я? — спросила она.

— Вы спасены! — ответил молодой офицер.

— О! Спасена! — воскликнула она. — Да, вот небо, вот море! Воздух, которым я дышу, — воздух свободы… Ах!.. Благодарю вас, Фельтон, благодарю!

Молодой человек прижал ее к своему сердцу.

— Но что с моими руками? — удивилась миледи. — Мне их словно сдавили в тисках!

Миледи подняла руки: кисти их действительно онемели и были покрыты синяками.

— Увы! — вздохнул Фельтон, глядя на эти красивые руки и грустно качая головой.

— Ах, это пустяки, пустяки! — воскликнула миледи. — Теперь я вспомнила!

Миледи что-то поискала глазами вокруг себя.

— Он тут, — успокоил ее Фельтон и ногой пододвинул к ней мешок с золотом.

Они подплыли к шхуне. Вахтенный окликнул сидевших в лодке — с лодки ответили.

— Что это за судно? — осведомилась миледи.

— Шхуна, которую я для вас нанял.

— Куда она меня доставит?

— Куда вам будет угодно, лишь бы вы меня высадили в Портсмуте.

— Что вы собираетесь делать в Портсмуте? — спросила миледи.

— Исполнить приказания лорда Винтера, — с мрачной усмешкой ответил Фельтон.

— Какие приказания?

— Неужели вы не понимаете?

— Нет. Объясните, прошу вас.

— Не доверяя мне больше, он решил сам стеречь вас, а меня послал отвезти на подпись Бекингэму приказ о вашей ссылке.

— Но если он вам не доверяет, как же он поручил вам доставить этот приказ?

— Разве мне полагается знать, что я везу?

— Это верно. И вы отправляетесь в Портсмут?

— Мне надо торопиться: завтра двадцать третье число, и Бекингэм отплывает с флотом.

— Он уезжает завтра? Куда?

— В Ла-Рошель.

— Он не должен ехать! — вскричала миледи, теряя свое обычное самообладание.

— Будьте спокойны, — ответил Фельтон, — он не уедет.

Миледи затрепетала от радости — она прочитала в сокровенной глубине сердца молодого человека: там была написана смерть Бекингэма.

— Фельтон, ты велик, как Иуда Маккавей! Если ты умрешь, я умру вместе с тобой, — вот все, что я могу тебе сказать!

— Тише! — напомнил ей Фельтон. — Мы подходим.

В самом деле, лодка уже подходила к шхуне.

Фельтон первый взобрался по трапу и подал миледи руку, а матросы поддержали ее, так как море было еще бурное.