Сорок пять

Тем временем Жуаез шептал брату:

– Живей, живей, дю Бушаж! Пока будут входить советники, проскользни за их широкими мантиями и улепетнем. Сейчас король сказал «да», через пять минут он скажет «нет».

– Спасибо, спасибо, брат, – ответил юноша. – Мне тоже не терпелось уйти.

– Ну, ну, вот появляются вороны, улетай, нежный соловушко.

И действительно, оба молодых человека, словно быстрые тени, скрылись за спинами господ советников.

Тяжелые складки завесы опустились.

Когда король обернулся, молодые люди уже исчезли. Генрих вздохнул и поцеловал собачку.

Глава 5

Казнь

Советники молча стояли в глубине королевской ложи, ожидая, чтобы король заговорил.

Король заставил их немного подождать, затем обернулся к ним.

– Ну, что новенького, господа? – спросил он. – Здравствуйте, господин президент Бриссон.

– Сир, – ответил президент с привычным ему нечопорным достоинством, которое при дворе называли его гугенотской любезностью, – мы явились по высказанному господином де Ту пожеланию, умолять ваше величество даровать преступнику жизнь. Он, конечно, в состоянии сделать некоторые разоблачения и, обещав ему помилование, можно этого добиться.

– Но, – возразил король, – разве они не получены, господин президент?

– Так точно, сир, частично получены: вашему величеству их достаточно?

– Я знаю то, что знаю, сударь.

– Так, значит, вашему величеству все известно и о причастности к этому делу Испании?

– Испании? Да, господин президент, и даже некоторых других держав.

– Важно было бы официально установить эту причастность.

– Поэтому, господин президент, – вмешалась Екатерина, – король намеревается отложить казнь, если виновный подпишет признание, соответствующее тем показаниям, которые он дал судье, подвергшему его пытке.

Бриссон повернулся к королю и вопросительно взглянул на него.

– Таково мое намерение, – сказал Генрих, – я больше не стану его скрывать. В доказательство, господин Бриссон, уполномочиваю вас сообщить об этом осужденному через нашего лейтенанта короткой мантии.

– Других повелений не будет, ваше величество?

– Нет. Но в признаниях не должно быть никаких изменений, в противном случае я беру слово назад. Они должны быть повторены полностью перед всем народом.

– Слушаю, сир. Должны быть названы также имена сообщников?

– Все имена без исключения.

– Даже если по показаниям осужденного носители этих имен окажутся повинными в государственной измене и вооруженном мятеже?

– Даже в том случае, если это будут имена моих ближайших родичей.

– Все будет сделано согласно повелению вашего величества.

– Для того чтобы не произошло недоразумения, я объяснюсь подробно. Осужденному принесут перья и бумагу. Он напишет свое признание публично, показав тем самым, что полагается на наше милосердие и вверяет себя нашей милости. А затем мы посмотрим.

– Но я могу обещать?

– Ну да! Конечно, обещайте.

– Ступайте, господа, – сказал президент, обращаясь к советникам.

И, почтительно поклонившись королю, он вышел вслед за ними.

– Он заговорит, сир, – сказала Луиза Лотарингская, вся трепеща. – Он заговорит, и ваше величество помилует его. Смотрите, на губах его выступает пена.

– Нет, нет, он что-то ищет глазами, – сказала Екатерина.

– Он ищет, только и всего. Но чего же он ищет?

– Да, черт побери! – воскликнул Генрих III, – догадаться не трудно. Он ищет господина герцога Пармского, господина герцога Гиза, он ищет его католическое величество,^[16] моего испанского брата, да, ищи, ищи! Может быть, ты воображаешь, что на Гревской площади устроить засаду еще легче, чем на дороге во Фландрию? На эшафот тебя возвел один Белльевр; так будь уверен, что у меня здесь найдется сотня Белльевров, чтобы помешать тебе сойти оттуда.

Сальсед увидел, как лучники отправились за лошадьми, увидел, как в королевскую ложу зашли президент и советники и как затем удалились: он понял, что король велел совершить казнь, Тогда-то на его губах н проступила кровавая пена, которую заметила молодая королева: в охватившем его смертельном нетерпении несчастный до крови кусал себе губы.

– Никого, никого! – шептал он. – Никого из тех, кто обещал прийти мне на помощь! Подлецы! Подлецы! Подлецы!

---

16 Католическое величество – титул испанского короля; согласно дипломатическому этикету, монархи называли друг друга «братьями».