Сорок пять

За месяц до казни Сальседа, после кое-каких военных упражнений, состоявшихся в Пре-о-Клер, г-жа Фурнишон и супруг ее сидели, как обычно, каждый в одной из угловых башенок своего заведения. Делать им было нечего, и они погружены были в хладную задумчивость, так как все столики и все комнаты в гостинице «Гордого рыцаря» стояли незанятыми.

В тот день на «Розовом кусте любви» не расцвел ни один цветок.

В тот день «Меч гордого рыцаря» наносил холостые удары.

Итак, супруги горестно взирали на поле, с которого удалялись, чтобы погрузиться на паром у Нельской башни и вернуться в Лувр, солдаты, только что бывшие на учении под командой своего капитана. Глядя на них и жалуясь на деспотизм военного начальника, заставляющего возвращаться в кордегардию солдат, которым, несомненно, так хотелось пить, они заметили, что капитан пустил свою лошадь рысью и в сопровождении одного лишь ординарца направился к воротам Бюсси.

Этот горделиво гарцевавший на белом коне офицер в шляпе с перьями и при шпаге в позолоченных ножнах, торчавшей из-под прекрасного плаща фландрского сукна, минут через десять поравнялся с гостиницей.

Но ехал он не в гостиницу и потому намеревался уже миновать ее, даже не взглянув на вывеску, ибо его, казалось, тревожили какие-то важные мысли, когда мэтр Фурнишон, чье сердце сжималось при мысли, что в этот день никто так и не сделает ему почина, высунулся из своей башенки и сказал:

– Смотри-ка, жена, конь-то какой чудесный!

На что г-жа Фурнишон, как опытная хозяйка гостиницы, сразу же нашла ответ:

– А всадник-то каков, всадник!

Капитан, видимо, неравнодушный к похвале, откуда бы она ни исходила, поднял голову, словно внезапно очнувшись от сна. Он увидел хозяина, хозяйку, их заведение, придержал лошадь и подозвал ординарца.

Затем, все еще сидя верхом, он очень внимательно оглядел и дом, и все, что его окружало.

Фурнишон, прыгая через две ступеньки, буквально скатился с лестницы, стоял теперь у дверей и мял в руках сдернутый с головы колпак.

Капитан, поразмыслив несколько секунд, спешился.

– Что, здесь у вас никого нет? – спросил он.

– В настоящий момент нет, сударь, – ответил хозяин, страдая от столь унизительного признания.

И он уже собирался добавить: «Но это редкий случай».

Однако г-жа Фурнишон была, как почти все женщины, гораздо проницательнее мужа. Поэтому она и поторопилась крикнуть из своего окна:

– Если вы, сударь, ищете уединения, вам у нас будет очень хорошо.

Всадник поднял голову и, выслушав такой приятный ответ, увидел теперь и весьма приятное лицо. Он, в свою очередь, сказал:

– В настоящий момент – да, именно этого я ищу, хозяюшка.

Госпожа Фурнишон тотчас же устремилась навстречу посетителю, говоря про себя:

«На этот раз почин кладет „Розовый куст любви“, а не „Меч гордого рыцаря“».

Капитан, привлекший в данное время внимание супругов Фурнишон, заслуживает также внимания читателя. Это был человек лет тридцати – тридцати пяти, которому можно было дать двадцать восемь, так следил он за своей внешностью. Он был высокого роста, хорошо сложен, с тонкими, выразительными чертами лица. Хорошо приглядевшись к нему, может быть, и удалось бы обнаружить в его величавости некоторую аффектацию. Но величавость – наигранная или нет – у него все же была. Он бросил на руки своего спутника поводья великолепного коня, нетерпеливо бившего копытом о землю, сказав при этом:

– Подожди меня здесь, а пока поводи коней.

Солдат взял поводья и принялся выполнять приказание. Войдя в большой зал гостиницы, капитан остановился и с довольным видом огляделся по сторонам.

– Ого! – сказал он. – Такой большой зал и ни одного посетителя. Отлично!

Мэтр Фурнишон взирал на него с удивлением, а г-жа Фурнишон понимающе улыбалась.

– Но, – продолжал капитан, – значит, или в вашем поведении, или в вашем доме есть что-то отталкивающее гостей?

– Ни того, ни другого, слава богу, нет, сударь! – возразила г-жа Фурнишон. – Но квартал еще мало заселен, а насчет клиентов мы сами разборчивы.

– А, отлично! – сказал капитан.

Тем временем мэтр Фурнишон, слушая ответы своей жены, удостаивал подтверждать их кивками головы.

– К примеру сказать, – добавила она, подмигнув так выразительно, что сразу понятно было, кто придумал название «Розовый куст любви», – за одного такого клиента, как ваша милость, мы охотно отдадим целую дюжину.