32  

Мещерский чуть было не воскликнул: «Напротив, продолжайте!» — но вовремя прикусил язык: торопиться выведывать сплетни не следовало. Всему свой час.

— А с похоронами как же теперь быть? — Майя Тихоновна недоуменно воззрилась на собеседников. — Агахан, естественно, обо всем договорится, уже в Москву нашему агенту звонил и юристу. Только ведь они, ну, милиция, теперь все волокитить, наверное, будут?

— Да, действительно, по делам об убийствах тела родственникам возвращать не торопятся, — поддакнул Кравченко. — Они еще судебно-медицинскую экспертизу проводить должны.

— А разве там, на месте, ее не провели?

— Нет, что вы. Это дело долгое и кропотливое.

— А я думала все. И что же, вскрывать его будут?

— Обязательно.

— А если Марина не позволит?

— Ее разрешения никто, Майя Тихоновна, и спрашивать не будет. По таким делам вскрытие обязательно. Закон диктует.

— Закон-закон! У нас все вроде закон, а поглядишь…

Она переживать будет. Очень.

— Что поделаешь.

— Сереженька, Вадим, а нельзя как-нибудь повлиять, а? Ну, чтобы не было этого вскрытия. Ведь и так ясно. Они же даже знают, кто убийца. Ведь ищут же его, психа-то, а? — Глаза Майи Тихоновны сверкнули остро, точно у сороки, нацелившейся на бутылочный осколок. — Ищут или не ищут?

— Ищут, сказали.

— Тогда зачем издеваться над останками? Может, взятку дать?

— За что, Майя Тихоновна? — усмехнулся Кравченко.

— Ну, чтоб оставили его в покое, дали бы возможность похоронить как положено, по-христиански.

— Давай не давай, а все равно вскрытие будет. Этого не избежать.

— Никак?

— Увы.

— Ой, горе-горе. — Она встала из-за стола и направилась в гостиную.

Приятели последовали за ней. Там Майя Тихоновна включила телевизор, где шли очередные утренние «Новости».

— Вы заметили, какие сейчас злобные дикторы? — сказала она чуть погодя. — Прямо так и ест тебя глазами, словно ненавидит. Точно злейший враг ты ему. И по всем программам так, хоть передачи никакие не смотри. Ну, если вы политические противники, то и грызитесь меж собой по-тихому. А зрители-то тут при чем? А то прямо яд какой-то каждый день впитываешь. Словно анчар в твоей комнате распустился — прямо дышать нечем становится.

— Дышать? — Мещерский вдруг нахмурился. — Вам трудно дышать? Отчего?

— Да от ненависти, я же говорю. Аромат зла. Форменный анчар, Сереженька.

— Да, да, анчар, — Мещерский кивнул и встретился взглядом с Кравченко.

Тот стоял у окна, смотрел на озеро и теперь обернулся.

— Прогуляться не хочешь? — спросил он.

— Пойдем.

— Идите, идите. Если этот ваш знакомый из милиции приедет, сообщите нам: что, как. Этот молодой человек с родинкой, похожий на графа Альмавиву [1], вчера мне клятвенно обещал, что сегодня непременно заглянет. — Майя Тихоновна переключила телевизор на третий канал, где шел любовный сериал, и убавила звук. — На озере сейчас рай. А «дома наши печальны». Что ж — божья воля. Надо терпеть.

Глава 7

АНЧАР

Прогулялись они не дальше, чем за угол дома. Там на лужайке, обсаженной туями, среди густо разросшихся кустов сирени под полосатым тентом полукругом стояли плетеные кресла, низкий столик и два уютнейших дивана-качелей, обтянутых фиолетовой тканью. Диваны казались такими мягкими, покойными. И качаться на них в солнечный день, прислушиваясь к шелесту листвы и пению птиц, было, вероятно, весьма приятно. Кравченко плюхнулся на диван. Тот заскрипел, алюминиевые опоры его дрогнули, подались. Кравченко уперся каблуками в землю.

— Ну и что скажешь?

Мещерский придвинул плетеное кресло так, чтобы сесть в тени тента.

— А что я могу сказать тебе, Вадя?

— Метко ее братца тут окрестили: Князь Таврический — и вправду ведет он себя соответственно.

— Я б его окрестил Павлин Таврический.

— А кстати, Павлин Иваныч весьма бесцеремонно пытался нас растормошить. Но и сам разоткровенничался — насколько искренне только вот. Но факт сам по себе примечательный. Посчитал, что мы знаем о происшедшем больше остальных. Наивный малый, а?

— Если отбросить кое-какие обстоятельства, мы с тобой, Вадя, действительно знаем об убийстве Шипова несколько больше других. Мы ведь, в конце концов, созерцали место происшествия.

— А ты думаешь, никто из этих, — Кравченко кивнул на дом, — не созерцал до нас места происшествия?

Мещерский молчал.

  32  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×