Китаец

Сань не знал, чему верить. Бедняки всегда мечтали жить там, где их не будут мучить никакие землевладельцы. Он тоже мечтал об этом, когда был маленьким и стоял склонив голову возле дороги, по которой несли в паланкине какую-нибудь важную персону. И неизменно задавал себе вопрос: как получилось, что люди жили такой разной жизнью?

Однажды он спросил своего отца — его звали Пэй, — но в ответ получил только оплеуху. Незачем задавать ненужные вопросы. Таким мир создали боги, обитающие в деревьях, ручьях и горах. Чтобы эта загадочная вселенная пребывала в божественном равновесии, нужны бедняки и богачи, крестьяне, пашущие землю на буйволах, и важные, знатные особы, которые и ногой-то не касались земли, что кормила и их.

Никогда больше Сань не спрашивал родителей, о чем они грезили перед изображениями богов. Их жизнь состояла из сплошного тяжкого труда. Существуют ли люди, которые работают тяжелее и получают за непосильный труд так мало? Он не нашел человека, которого мог спросить об этом, ведь все в деревне были одинаково бедны и одинаково боялись незримого землевладельца, чьи управляющие кнутами заставляли крестьян выполнять поденную работу. Он видел, как люди шли от колыбели к могиле, сгибаясь под все более тяжким бременем поденщины. Казалось, дети начинали сгибать спину, еще не выучившись ходить. Спали деревенские на циновках, которые вечером расстилали на холодном земляном полу. Подушкой служил твердый бамбуковый подголовник. Дни шли за днями, подчиняясь однообразному ритму времен года. Люди ходили за плугом, который тянули буйволы, сажали рис. Надеялись, что в этом году вырастят достаточный урожай и сумеют прокормиться. В неурожайные годы есть было почти нечего. Когда кончался рис, поневоле ели листья.

Или ложились и умирали. Другого выхода не было.

Сань очнулся от размышлений. Смеркалось. Он огляделся в поисках подходящего места для ночлега. Возле дороги росла кучка деревьев, рядом несколько каменных глыб, словно прикатившихся сюда с горного кряжа, возвышающегося у западного горизонта. Они расстелили свои соломенные циновки, поели рису, которого должно хватить до Кантона. Сань украдкой взглянул на братьев. Хватит ли у них сил дойти? Что он будет делать, если один из них заболеет? Сам он по-прежнему чувствовал себя сильным. Но в одиночку ему не донести брата в случае необходимости.

Между собой они говорили мало. Сань сказал, незачем зря тратить на споры да ссоры те скудные силы, какие у них есть.

— Каждое слово, какое вы выкрикиваете друг другу, отнимает у вас один шаг. А сейчас главное не слова, но шаги, которые приведут нас в Кантон.

Братья перечить не стали. Сань знал, они полагаются на него. Теперь, когда родителей нет в живых, а они бежали из деревни, оба наверняка думают, что Сань принимает правильные решения.

Они свернулись калачиком на циновках, расправили косы на спине, закрыли глаза. Сань слышал, как сперва заснул Го Сы, потом У. Они до сих пор как малые дети, подумал он. Хотя обоим уже за двадцать. И никого, кроме меня, у них теперь нет. Я старик, знающий, как лучше. Но ведь и я еще очень молод.

А братья такие разные. У — упрямец, всегда с трудом подчинялся приказам. Родители тревожились за его будущее, предупреждали, что ему плохо придется в жизни, если он станет постоянно перечить другим. Го Сы, наоборот, медлительный, он никогда не доставлял родителям хлопот. Покорный сын, которого всегда ставили в пример У.

А во мне соединилось то и другое, думал Сань. Кто я сам? Средний брат, которому пришлось взять ответственность на себя, раз никого больше нет?

Вокруг пахло сыростью и глиной. Он лежал на спине, смотрел на звезды.

Вечерами мать часто выходила с ним на улицу, показывала ему небо. Тогда на ее усталом лице возникала улыбка. Звезды служили ей утешением в тяжелой жизни. Весь день она смотрела в землю, сажала рис, а земля словно бы ждала, когда и она сама в ней исчезнет. Глядя на звезды, мать ненадолго отрывала взгляд от земли внизу.

Он смотрел в ночное небо. Некоторым звездам мать дала имена. Яркую звезду в созвездии, похожем на дракона, она называла Сань.

«Это ты, — говорила мать. — Оттуда ты пришел, туда однажды и вернешься».

Мысль о том, что он пришелец со звезды, испугала его. Но он молчал, потому что мать этому очень радовалась.

Сань думал о бурных событиях, толкнувших его и братьев к внезапному побегу. Один из новых управителей землевладельца, человек по имени Фан, у которого между передними зубами зияла большая щель, обвинил родителей в нерадивости, Сань знал, что у отца очень болела спина и оттого он не справлялся с работой. Мать помогала ему, но они все равно не успели все сделать. Теперь Фан стоял возле глинобитной хижины, и кончик языка играл между зубами, как у опасной змеи. Фан был молод, примерно сверстник Саня. Но жили они в разных мирах. На родителей, стоявших перед ним на коленях, с соломенными шляпами в руках, склонив голову, Фан смотрел так, словно они насекомые, которых он в любую минуту может раздавить. Раз они не в силах работать, их вышвырнут из хижины, пусть нищенствуют.