Китаец

Что пошло не так, никому не известно. Только нитроглицерин вдруг рванул, и обе корзины вместе с людьми разнесло в клочья. Останки собрать было невозможно. Но Я.А. велел принести новые корзины и веревки. Сань оказался одним из тех, кого он назначил взрывниками. Сюй показал ему, как надо обращаться с нитроглицерином, хотя сам никогда заряды не ставил.

Дрожащего от страха Саня подняли наверх по скале. Он не сомневался, что умрет. Но когда корзину вновь опустили наземь, сумел добежать до укрытия, а взрыв произошел как полагается.

Той ночью Сань рассказал Го Сы про свой план. Что бы ни ожидало их в пустыне, хуже, чем теперь, не будет. Они убегут и не остановятся, пока не доберутся до Китая.

Ушли они четыре недели спустя. Ночью бесшумно покинули палатку, двинулись вдоль насыпи, украли двух лошадей, привязанных возле склада рельсов, и поскакали на запад. Только когда отъехали достаточно далеко от Сьерра-Невады, позволили себе отдохнуть несколько часов у костра и двинулись дальше. Выехали к реке и, чтобы скрыть следы, пустили лошадей по воде.

Часто они останавливались, смотрели назад. Но вокруг не было ни души. Никто их не преследовал.

Мало-помалу Сань начал верить, что, возможно, они все-таки сумеют вернуться домой. Но надежда была хрупка. Он не смел на нее положиться.

14

Саню снилось, что каждая шпала, лежащая на насыпи под рельсами, — это человечье ребро, может, его собственное. Он чувствовал, как грудь западает, а воздух в легкие не идет. Пытался вырваться из-под тяжести, расплющивающей тело, и не мог.

Сань открыл глаза. Го Сы во сне навалился на него, стремясь согреться. Он осторожно спихнул брата в сторону, укрыл одеялом. Сел, размял онемевшее тело, подложил дров в костер, разложенный между камнями.

Он поднес руки к огню. Пошла третья ночь с тех пор, как они сбежали от горы и от грозных начальников — Вана и Я.А. Сань не забыл слова Вана о том, что ждет дерзнувших сбежать. Они обречены работать в горе столько, что едва ли смогут выжить.

Погони пока вроде бы нет. Сань подозревал, что начальники решат, что у них не хватит ума красть лошадей. Обычно лошадей уводили бродившие по округе разбойничьи шайки, а их, беглецов, искали в ближайших окрестностях.

Но у них возникла серьезная проблема. Одна из лошадей накануне пала. Та, на которой ехал Сань, маленький индейский пони, вроде бы не менее выносливый, чем пегая, на которой скакал Го Сы. Пони вдруг споткнулся и рухнул наземь. Мгновенная смерть. Сань ничего не знал о лошадях и подумал, что у пони остановилось сердце, как иной раз случается с людьми.

Они бросили пони и продолжили путь, срезав с хребта большой кусок конины. Чтобы сбить с толку погоню, взяли больше прежнего к югу. Несколько сот метров Сань шел следом за Го Сы, таща за собой деревяшки и заметая следы.

В сумерках они сделали остановку, поджарили мясо и наелись до отвала. Оставшегося мяса, по расчетам Саня, должно хватить еще на три дня.

Сань не знал, где они находятся, далеко ли до моря и гавани с множеством кораблей. С лошадьми они могли отъехать от гор на большое расстояние. Но с одной лошадью, которой не поднять двоих, переходы резко сократятся.

Сань прижался к Го Сы, чтобы согреться. Вдали слышалось тявканье — не то лисы, не то шакалы.

Разбудил его грохот, от которого едва не лопнула голова. Открыл глаза, чувствуя страшную боль в левом ухе, и увидел прямо перед собой лицо, которое все это время так боялся увидеть снова. Было еще темно, хотя рассвет уже озарил далекую Сьерра-Неваду. Над ним стоял Я.А. с дымящимся ружьем в руках. Он выстрелил возле самого уха Саня.

Я.А. был не один. С Брауном и несколькими индейцами, которые держали на сворке собак-ищеек. Я.А. отдал ружье Брауну и достал револьвер. Направил его в голову Саня. Потом слегка отвел ствол в сторону, и пуля просвистела возле правого уха Саня. Поднимаясь, Сань видел, что Я.А. кричит, но не слышал ни слова. В ушах стоял оглушительный гул. Я.А. прицелился в голову Го Сы. Сань видел ужас на лице брата, но ничего сделать не мог. Два выстрела, по одному возле каждого уха. Сань видел, как от боли глаза брата наполнились слезами.

Бегство кончилось. Браун накинул обоим на шею веревочные петли, руки связал за спиной. И начался обратный путь на восток. Сань знал, что теперь ему и Го Сы выпадет самая опасная работа, если только Ван не прикажет их повесить. Пощады им ждать неоткуда. Схваченные беглецы были ниже всех, кто работал на строительстве железной дороги. Утрачивали последние крохи человеческого достоинства. Им доставался лишь непосильный труд до самой смерти.