В моей руке - гибель

В тот вечер свет в колосовском кабинете горел допоздна.

Дежурный по розыску даже подумал, что начальник отдела убийств заступил на сутки. Колосов сидел над крупномасштабной картой Раздольского района, изучал ее квадрат за квадратом. Да, окрестности Половцева не столь уж и многолюдны. Тихие дачные места, поселки Уваровка, Лушино, Грачеве, Сергеевка, Мебельный. А вот и цыганская новостройка, два бывших пионерлагеря, ныне закрытых на ремонт, база отдыха «Отрадное», ее, кажется, кто-то арендует — берега Клязьмы, территория, некогда принадлежавшая Министерству водного транспорта. Сейчас там все в запустении. Вот, пожалуй, и все места, где можно укрыться этому НЕИЗВЕСТНОМУ ФИГУРАНТУ ПО НЕСФОРМУЛИРОВАННОЙ ДАЖЕ ЕЩЕ ВЕРСИИ УБИЙСТВА.

А кругом — экологически чистая зона: лесной массив, раскинувшийся до самых границ Владимирской области. Не много в Подмосковье найдется мест, где сохранились такие нетронутые угодья.

Колосов отодвинул карту. Лес он и есть лес — отрада грибников, убежище зверья всякого. А оперу вроде бы в таком безлюдье делать нечего. Какого еще лешего искать в этом буреломе?

Глава 8

ПСОВАЯ ОХОТА

Для Кати время со вторника по пятницу тянулось бесконечно долго: Кравченко в среду взмыл в небеса яко голубь — рейс из Шереметьево-2 Москва Вена, и в Катиной квартире на Фрунзенской набережной сразу же воцарилась пустота и скука. Весь четверг Катя была целиком поглощена своими переживаниями, даже вспыхнувшая «гангстерская» война, о которой она прочла в сводке, ее не заинтересовала. Бог с ними, с этими криминальными дураками, их много, а я одна, о всех писать — бумаги не хватит. О деле Сладких Гранта тоже как-то не размышлялось. Любопытство и репортерский азарт меркли перед завладевшей сердцем печалью.

Что поделаешь, если мир внезапно стал похож на голую пустыню, потому что из вашей жизни ненадолго улетучился человек, к которому вы неравнодушны.

В конце концов, утомившись от всей этой меланхолии, Катя на себя рассердилась: хватит страдать, вернется драгоценный В. А. - никуда не денется. К тому же он попрощался с ней, отнюдь не обливаясь слезами. Накидал столько поручений перед отъездом, только успевай поворачиваться — и то не забудь, и то купи, и туда не опоздай.

Самое неприятное поручение выпадало, как назло, на выходные — на субботу. И отказаться от этого поручения Катя никак не могла. Дело в том, что о необходимости посетить девять дней по Кириллу Арсентьевичу Базарову и передать его близким слова скорби и соболезнования от семьи Кравченко Катю попросил не кто иной, как Вадькин отец. Он позвонил по телефону, посетовал на разыгравшийся приступ желчекаменной болезни и попросил «великодушно», «если ей, конечно, не затруднительно», заменить его на поминках: «Сам не в состоянии отдать дань другу, Катюша. Вадим уехал. Придется вам — отвезите цветы и передайте на словах от всех нас…

А то, если никто от нашей семьи там не появится, будет крайне неудобно и…»

Словом, Катя не могла ответить старику генералу отказом.

Свекор был добр к ней. К тому же в семействе Кравченко весьма ревностно соблюдались все эти церемонии. Делать нечего — она согласилась ехать. К Базаровым на девять дней ехал и Мещерский — тот заменял свою бабку Елену Александровну — подругу жены Кирилла Арсентьевича. От Мещерского Катя узнала, что тризну будут справлять не в московской квартире «патриарха», а на природе, на его даче в Уваровке, перешедшей теперь по наследству к детям. «Бог мой, в такую даль тащиться, к совершенно незнакомым людям», — ныла Катя. Когда же она узнала, что Мещерский собирается в Уваровку чуть ли не в восемь часов утра, это в субботу-то, когда сам бог велел нежиться в кровати до полудня, жалобам ее не было конца.

— Ничего не могу поделать, Катюша, — бубнил Мещерский в трубку. — Мы еще неделю назад со Степаном договорились, что я приеду. Полевой лагерь его школы сейчас на базе отдыха в «Отрадном» расквартирован, а это от Уваровки рукой подать. Степка мне кое-что показать хотел. Это, знаешь ли, важная деловая встреча. Если договоримся, они нашей фирме крупный заказ сделают на поставку снаряжения, так что…

Не тащиться же было в эту Тмутаракань на электричке — Катя вынуждена была согласиться ехать в такую рань. Ее так и распирало от досады: надо же какой делопут Сережка стал!

Деляга несчастный — встреча у него, заказ…

В последний год Мещерский с головой погрузился в проблемы туристической фирмы «Столичный географический клуб», совладельцем которой прежде был лишь номинально.