В моей руке - гибель

— Может, зверь какой? — предположил шофер. — Хотя какие в вашей задрипанной Москве звери… Ну лоси если только. Лось, ежели шарахнет копытом по черепу, ни одна псина не сдюжит.

— Не слыхала я что-то про лосей. Сколько литров будете брать? осведомилась женщина у Колосова.

Тот попросил полный бак. Примерно через полтора километра после поворота на Мебельный разбитый дождями проселок привел его к мосту через овраг, пробитый в лесу талыми потоками воды при разливах Клязьмы. Колосов вышел из машины. Тишина. Темный, словно игрушечный, сказочный лес. Молодая майская травка. Бабочки вовсю порхают над одуванчиками. Покой, нирвана. Где-то внизу, на дне оврага, булькал, журчал ручей. Колосов сошел с дороги и углубился в чащу. Земля под ногами тут же пошла под уклон. Скользя по глине, держась за стволы, он начал осторожно спускаться.

И почти сразу же ощутил тошнотворный запах падали, становившийся все более сильным. Смердящий собачий труп скоро обнаружился в зарослях лопухов и молодого папоротника. Роились зеленые мухи. Никита извлек из кармана резиновые перчатки, дар эксперта Новогорского, проклятая резина склеилась. Он нагнулся над грудой гниющей плоти.

И правда, здоровенная псина была этот Казбек — московская сторожевая или какая-то близкая ей помесь. Рыжая шерсть клочьями, покусы… Опять, что ли, барсук постарался?

А может, хорьки-падальщики? Он коснулся изуродованной гниением собачьей морды. Потянул голову на себя, потом повернул вправо, влево. Череп целехонький, никаких тебе ударов от лосиных копыт, а вот шея…

Снял перчатки, зашвырнул их в кусты. Полез по склону назад к машине. Казалось, смрад обволакивает с ног до головы, липнет к коже. Никита снял куртку и сунул ее в багажник.

Пусть запах бензина поработает, а то явишься в отдел как со скотобойни.

Сверкающий синий «Вольво» Свиридова он увидел сразу же, едва въехал во двор отдела. Слишком уж выделялась иномарка на фоне облезлых «газиков» «канареек» и чахлых «Жигулей» с синей полосой на борту. Сам господин Свиридов, толстый, лысый, апоплексического вида мужчина, не выходил из машины и сквозь стекло брезгливо созерцал здание ОВД. На встречу он явился вместе с охранником и шофером.

Колосов пригласил их в свой кабинет. Что ж, у них, наверное, было о чем поговорить.

Глава 17

ОТЕЦ И СЫНОВЬЯ

Решив перебраться в Раздольск, поближе к происходящему, Катя с ходу приступила к претворению планов в жизнь.

Выпросила у начальника командировку. Тот препятствовать не стал: «И правда, ничего путного ты сейчас в Главке не высидишь. Отправляйся на землю». В помощь Кате был даже отряжен один из телеоператоров. Проблема, однако, заключалась в двух трудноразрешимых вещах: в бензине — каждый день в дальний район ездить на пресс-центровской машине никакого лимита не хватит. А если там разбивать «постоянную штаб-квартиру» — то где ночевать? Не в отделе же, подобно спартанцу Колосову? Но Катя по присущему ей легкомыслию считала, что все препятствия как-нибудь рассосутся сами собой. Не в Сибирь же она собирается, а в Подмосковье.

Слава богу, автобусы туда ходят, электрички. Или душечка Мещерский подвезет, или же…

Об обстоятельствах гибели Владимира Базарова она действительно прочла в утренней сводке происшествий. Краткие сведения, скудные. Мало ясности. Много вопросов. Покончив с оформлением командировки, распихав кое-как все срочные заказы на статьи по редакционным папкам, Катя начала с нетерпением ходить из угла в угол кабинета, ожидая звонка от Дмитрия. Собственно, в помощницы к убитому горем близнецу при его визите в Раздольский ОВД она напросилась не случайно. Это был не благородный жест с ее стороны, а банальный расчет.

Перед отъездом еще предстояло сделать несколько неотложных звонков. Отец Кравченко, Андрей Константинович, уже знал о несчастье и был «потрясен». Потрясен был и Мещерский — он сам позвонил Кате. Он весьма церемонно сообщил, что, «несмотря на свою занятость, он сегодня в их с Димкой распоряжении». Катю компания Мещерского во время будущей поездки вполне устраивала. Во-первых, они с Колосовым друзья, и, возможно, Сережа узнает от него то, чего никогда не узнать ей. А во-вторых… во-вторых, ей просто не хотелось оказаться с Дмитрием наедине в машине, потому что… Когда она думала об этом самом «потому что» — только тяжело вздыхала. При этом ее всякий раз охватывали противоречивые чувства. Самым сильным из которых была досада на Кравченко — уехал не вовремя, бросил, и вот приходится…