Душа-потемки

– И этот есть в списке.

– Водитель такси… Эти допросы надо изучить хорошенько. Султанбекова Гюзель Гейдаровна… А это дама из универмага… Что в ее допросе? «Августу Францевну я знаю много лет, наши семьи знакомы с довоенного времени…» Жаль, что она теперь где-то в загранке болтается, много чего старуха могла бы поведать…Так, еще одна фамилия… Сорокина Искра Тимофеевна.

– Во всех трех списках фигурирует! – хмыкнул Гущин. – Еще кто?

– Ванин Сергей…

– Есть такой.

– Электрик ЖЭКа… Черт, он даже задержан был на трое суток… Потом отпущен, с этим допросом надо разбираться… Некая Волкова Ольга…

– Такой нет.

– Сотрудница собеса… Так, что тут у нас… приносила пенсию, покупала продукты, иногда помогала по хозяйству… Здесь и еще одна допрошена дважды – Капитолина Грушко… ой, да ей тогда уже семьдесят восемь было… Это кто такая? Приходящая домработница балерины… Что говорит старушка? «В марте этого года седьмого числа я была госпитализирована в Четвертую Градскую больницу с острым приступом желчнокаменной…» Так, понятно, на момент убийства балерины она в больнице лежала… И кто еще у нас в списке… Ага, это уже интересно…

– Кто? – спросил Гущин.

– Владелец универмага Шеин Борис… Допрос от 17 марта, допрос от 20 марта и допрос от 22 марта… Молодой был тогда, не больше тридцати лет, а бабке под восемьдесят… И что говорит?.. «Августу Францевну знаю около года, познакомились у общих знакомых на дне рождения…»

– Он тоже во всех трех списках, – сказал Гущин. – Но в принципе все это пока только анализ. Практически это нам ничего не дает.

Глава 35

МАМЕНЬКИН СЫН

Иннокентий Краузе вошел в кабинет Гущина с выражением человека, которого слишком долго заставили ждать. Катя вспомнила, что говорил о нем оперативник: Краузе устроил на проходной бучу, едва лишь увидел, что и мать его приехала на Петровку, 38. Но сейчас в облике этого высокого, худощавого, хорошо одетого мужчины ничто не указывало на то, что этот лощеный тип с телефоном iphon в руке может запросто устроить в официальном учреждении семейный скандал.

– Садитесь, Иннокентий Григорьевич, прошу, – Елистратов вежливо указал на стул. – Простите, что побеспокоили. Но в связи с трагическими событиями в универмаге, принадлежащем вашему шефу Шеину, мы допрашиваем всех без исключения. И с Шеиным на днях мы тут беседовали. Правда, это было еще до второго убийства. А сейчас ситуация в корне изменилась.

– А я не понимаю, в чем суть изменений? Одно, два убийства… в конце концов, речь идет о человеческой жизни… Или у вас какой-то особый счет, все дело в количестве?

Голос Краузе звучал вежливо, но… И опять все дело в интонации! «Адвокат, – подумала Катя, – деляга, будет тут словами жонглировать».

– Дело не в количестве, уважаемый коллега, дело в обстоятельствах, в неких поразительных совпадениях, – Гущин со своего места вмешался – вполне, впрочем, миролюбиво. – Мы вот сейчас с вашей матушкой одно старое дело вспоминали – об убийствах в этом же самом универмаге. Какой-то он у вас прямо заколдованный!

– Это не мой универмаг. Я туда заезжаю от силы раз в месяц, а то в два, когда надо документы для налоговой проверить, – Краузе откинулся на спинку стула. – А моя мать… Она сюда к вам в прежние годы приезжала запросто, сколько у нее знакомых тут было среди самого высшего руководства – все старались дружить с директором Замоскворецкого универмага, сколько барахла она вашим доставала… особенно ОБХСС… Да и не только вашим. А дипломаты? Артисты? А партийных сколько… Я пацан был, а не забыл – телефон у нас дома порой просто разрывался: «Маму позови… маму позови…» Все это давно ушло, а она все это помнит, ну я тоже… Поэтому не очень люблю это место, честно говоря, – универмаг. Это все из той, прошлой жизни. Сейчас у нас совсем другая жизнь.

– Это хорошо, когда перемены к лучшему, – сказал Гущин.

– Что можете сказать нам о происшествиях в универмаге? – Елистратов решил «закруглить» разговорчивого юриста.

– Ничего. Только то, что я слышал от персонала. Убили покупательницу, а потом уборщицу.

– Уборщицу Гюльнар Садыкову вы знали?

– Знал? Я? Уборщицу? – Краузе усмехнулся. – Я ее видел там. Ползала по этажам со своими тряпками.

«И она тебя видела… то есть твою машину в ту ночь, – подумала Катя. – А теперь вот она мертва».

– А покупательницу Ксению Зайцеву?

– Нет, никогда такой фамилии не слышал.