Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1

— Я никогда не пользовался тайниками.

— Так у вас есть доверенный, которому вы отдаете свои капиталы, и он платит вам изрядные проценты?

— Нет.

— Так куда же идут доходы?

— Я трачу все, что получаю; излишков у меня нет, дорогой д’Артаньян.

— А, вот что! Вы живете как вельможа, и пятнадцать-шестнадцать тысяч ливров в год проходят у вас сквозь пальцы? Притом на вас лежат разные обязанности: вы непременно должны принимать…

— Но, мне кажется, вы точно такой же вельможа, как я, мой друг, и ваших денег вам только-только хватит.

— Триста тысяч ливров!.. Тут две трети лишних!

— Извините, но мне показалось, будто вы говорили… мне послышалось… я вообразил, что у вас есть компаньон…

— Ах, черт возьми! Правда! — вскричал д’Артаньян, покраснев. — У меня есть Планше! Клянусь честью, я забыл о Планше… Вот и отходит часть моих денег. Жаль, сумма была круглая, и цифра выглядела славно. Правда ваша, Атос, я вовсе не так уж богат. Какая у вас память!

— Да, порядочная, слава богу!

— Добрый Планше не прогадал, — пробормотал д’Артаньян. — Неплохое предприятие, черт возьми! Ну, давши слово — держись!

— Сколько придется на его долю?

— О, — сказал д’Артаньян, — он славный малый, и я рассчитаюсь с ним на совесть; не забудьте, ведь я много хлопотал, много издержал, все это надо внести в счет.

— Друг мой, я не сомневаюсь в вас, — проговорил Атос спокойно, — и нисколько не боюсь за добряка Планше. Его деньги сохраннее в ваших руках, чем в его собственных. Но теперь, когда вам уже нечего здесь делать, уедем поскорее. Поблагодарите его величество — и в путь! Через неделю мы увидим башни собора Парижской богоматери.

— Да, мой друг, мне самому очень хочется уехать, и я сейчас же пойду проститься с королем.

— А я, — сказал Атос, — пойду повидаться со знакомыми, и потом я к вашим услугам.

— Одолжите мне вашего Гримо.

— Извольте… Зачем он вам?

— Он нужен мне для очень простого дела, которое не затруднит его: я попрошу его покараулить мои пистолеты, которые лежат на столе, вот здесь, возле этих сундуков.

— Хорошо, — отвечал Атос хладнокровно.

— И он никуда не уйдет?

— Он останется здесь с пистолетами.

— Тогда я пойду к королю. До свидания!

Д’Артаньян явился в Сент-Джемсский дворец, где Карл II, писавший в это время письма, заставил его ждать целый час.

Д’Артаньян прогуливался вдоль галереи от дверей до окон и обратно; вдруг в передней промелькнул плащ, очень похожий на плащ Атоса. Не успел д’Артаньян посмотреть, кто там, как его позвали к королю.

Карл II, потирая руки, принял изъявления благодарности мушкетера.

— Шевалье, — сказал он, — вы напрасно так благодарите меня. Я не заплатил и четверти настоящей цены за историю с ящиком, в который вы запрятали нашего храброго генерала… я хочу сказать, нашего милого герцога Олбермеля.

И король громко расхохотался.

Д’Артаньян не счел нужным прерывать его величество и скромно молчал.

— Кстати, — продолжал Карл, — действительно ли любезный Монк простил вам?

— Да, надеюсь…

— О, но шутка была жестокая… odds fish! Закупорить, как селедку в бочонок, первое лицо английского королевства! На вашем месте я не был бы так спокоен, шевалье.

— Но…

— Монк называет вас своим другом, я знаю… Но по глазам его видно, что память у него хорошая. И к тому же он очень горд, об этом говорят его высокие брови! Знаете, большая supercilium.⁹

«Обязательно выучу латынь», — подумал д’Артаньян.

— Послушайте! — весело продолжал король. — Я должен устроить ваше примирение; я сумею взяться за дело так, что…

Д’Артаньян закусил ус.

— Разрешите сказать откровенно вашему величеству?

— Говорите, шевалье.

— Ваше величество очень пугаете меня… Если вы пожелаете уладить это дело, то я человек погибший: герцог велит убить меня.

Король снова расхохотался: от его смеха страх д’Артаньяна перешел в ужас.

— Ваше величество, сделайте милость, обещайте, что позволите мне самому уладить это дело; и если я больше не нужен вам…

— Нет, шевалье. Вы хотите ехать? — спросил Карл с веселостью, вселявшей в мушкетера все большее и большее беспокойство.

— Если ваше величество ничего не хочет приказать мне…

Карл стал почти серьезен.

---

9 Supercilium (лат.) — имеет двойное значение: бровь и надменность.