Адамант Хенны

Они свернули. Раз, другой и третий, стараясь запутать и сбить со следа погоню. Приходилось выискивать разрывы в сплошной стене деревьев, петлять, отыскивать ручьи и оттянувшиеся далеко от материнских скал каменные осыпи — потому что сзади не стихал песий перебрех.

Но за ними гнались настоящие мастера своего дела. Вопли: «Хен-на!

Хен-на! Куан-ло! Хен-на!» — приближались. Лошади Тубалы и Санделло несли тяжелые вьюки; преследователи же скакали налегке.

Горбун резко осадил коня.

— Не уйти! — прохрипел он, скидывая лук. — Давай!..

Тубала поняла без лишних слов.

Узкая дорожка — совсем недавно проложенная на месте звериной тропы.

Слева — глухой лес, странный, страшный и чуждый северянину; справа — топкое место, широкий и мелкий ручей, в котором запросто увязнешь…

Первая стрела Санделло вырвала из седла скакавшего впереди воина.

Горбун стрелял почти в упор; он успел выпустить еще одну стрелу, когда из зарослей справа от дороги молнией вырвалась Тубала, вскинув свой жуткий двуручник.

Сверкающее полукружье взмаха напрочь снесло голову лошади одного из преследователей. Всадник полетел в пыль — и стрела аккуратно клюнула его в не защищенную панцирем шею. Над плечом и головой Тубалы пропели две вражеские стрелы; но девушка, рыча, точно неистовый берсерк, не обратила на них никакого внимания. Двуручный меч взлетел в позицию для удара так же быстро, как и легкая сабелька; взмах — и верхняя половина тела всадника рухнула, ноги и крестец остались в седле, словно все еще куда-то скакали…

Санделло отбросил лук.

Колечки на мече радостно и беззаботно зазвенели, словно детские погремушки.

Щербясь, вражье лезвие проскрежетало по кольцам. Разворот — и рука противника отделилась от туловища…

Вокруг Тубалы кипел настоящий кровавый вихрь. Тяжеленный прямой меч в ее кажущихся такими нежными ручках порхал, словно бабочка, рубя направо и налево. Никто не успел не то что схватиться за луки, но даже и натянуть поводья. В считанные секунды потеряв десятерых, преследователи попятились было, но ненадолго. Кто-то дико завопил: «Куан-ло! Хен-на! Хен-на!» — и десяток уцелевших вновь бросился вперед…

Наконец рухнул последний. Тубала с презрительной гримаской отерла покрытый кровью двуручный меч и аккуратно привесила к седлу.

— Лихо дралась, лихо, — заметил Санделло. — Но задерживаться тут, право же, не стоит.

— Но… это ведь не тхеремцы! — удивилась воительница, на мгновение вглядевшись в лицо одного из убитых.

— Разумеется, нет. Только сейчас поняла? И не обратила внимания, что рогатка в воротах закрывала дорогу с севера на юг, а не наоборот? — усмехнулся Санделло, тронув поводья.

— И твоим Авари мы дорогу открыли… — прошипела Тубала, поджимая губы.

— Открыли, — без улыбки кивнул горбун. — Но это и к лучшему. Все их стрелы не отразить даже тебе, моя лучшая ученица… Уж у них-то хватит ума, случись что, не лезть к тебе под меч…

* * *

Миновало еще два дня. Предгорные влажные леса кончились; перед странниками вновь распахнулась бескрайняя степь, по которой бродили неисчислимые стада рогатых антилоп.

— Ну, куда путь держим? — сварливо осведомилась Тубала, когда они остановились на вершине сглаженного ветрами и водой холма.

— Отойди-ка шагов на полсотни и не мешай мне, — спокойно проговорил горбун, твердо глядя в глаза воительнице. — Нечего тебе на это смотреть.

— Это еще почему? — вскинулась было Тубала, но взгляд холодных глаз Санделло остался тверд, и воительница, бормоча под нос такие словечки, что вогнали бы в краску самого отъявленного забулдыгу-эльдринга, поплелась прочь.

Санделло достал Талисман Олмера.

Тубала дернулась, как от удара, едва тусклый ободок желтого металла (неровный, с царапинами, местами даже помятый) вынырнул из кожаной зепи на поясе горбуна.

Немного погодя Санделло выпрямился:

— Теперь нам строго на восток. Вдоль этих гор. Поехали…

* * *

Бывший сборщик податей Миллог и неотступно сопровождавший его пес шли и шли на восток. Они давно миновали Друвэйт Лаур, оставили позади Андраст, с горем пополам, едва не утонув, переправились через Лефнуи, прошли весь Анфалас, крадучись обогнули Дол-Амрот, на похищенной лодке одолели устье Андуина Великого и вступили в Южный Гондор. В приморских поселениях Миллога принимали за безумца, но в общем не гнали и не обижали, порой даже подкармливая. Толстяк исхудал и пообносился; у пса можно было пересчитать все ребра. Они обшаривали каждый фут берега; Миллог расспрашивал рыбаков — не попадался ли им утопленник? Над ним смеялись — откуда ж твой утопленник здесь возьмется, ежели потонул аж за устьем Исены! Миллог не слушал насмешек. Он просто поворачивался и шел дальше. К тому времени, как Санделло и Тубала добрались до Хлавийских Гор, Миллог и пес уже приближались к Поросу.