Верните мне мозги!

— Это я с медведем дрался, — сказал дядя Афанасий, словно подслушав Танькины мысли или услышав мысли вслух. — Да, с медведем… Давно это было… Когда я только в лес пришел. Дом я тогда только начинал строить. Еще ни окон не было, ни дверей. И однажды ночью сюда медведь забрался. Я с перепугу начал суетиться, паниковать, чем медведя разозлил, и началась драка. Я в молодости крепкий был, смог кое-как дать ему отпор, а то б он сразу меня разорвал. Хорошо, что рядом со мной ружье лежало, и я успел его застрелить. В глаз стрельнул. Медведь замертво и свалился. Но перед этим он успел меня по щеке полоснуть когтями своими. Вот, до сих пор шрам остался.

Дядя Афанасий замолчал и разлил чай в старые алюминиевые кружки. Похоже, эта история до сих пор трогала его за душу.

— А что потом? — спросила Танька.

— А потом… суп с медведем. Вон, под твоими ногами шкура того медведя лежит. Это, можно сказать, трофей, кубок за победу над медведем. Точнее говоря, над медведицей. Ночью я ее пристрелил, а утром отправился в глубь леса за хворостом и увидел на опушке троих медвежат. А медведицы поблизости не было. Я сразу догадался, что их мамку я и застрелил… — Мужчина печально вздохнул. И уже совсем другим тоном добавил: — Аккуратно так застрелил, в глаз, мех не повредил.

— О, господи, — прошептала потрясенная Танька. Как все помнят, она была любительницей животных. — И медвежата умерли?

Дядя Афанасий кивнул.

— Да, умерли… Мне стало жалко, я их хотел выкормить (они еще маленькие совсем были — две недели от силы, как родились), но у меня ничего не получилось. Молоко они не пили, да так и померли с голоду и тоски по мамке. Эх… мамка им нужна была… А не было ее уже на белом свете… — грустно сказал дядя Афанасий и снова другим тоном добавил: — Вернее, была, но не совсем — шкура ее во дворе сохла, а в бочках мясо томилось. Медвежатина, кстати, вкусная такая, пальчики оближешь.

— А где вы молоко взяли? — поинтересовалась Танька, чтобы развеять гнетущую обстановку.

— А я тогда корову держал. Тут ей самое место — трава, лес кругом. Живи да радуйся. И знаешь, самое главное, что после смерти медвежат и корова моя умерла, как будто они ее с собой забрали. Ужас. Но если разобраться, я не мог по-другому поступить — медведица не прошла бы спокойно мимо меня, в любом случае пришлось бы драться, — вздохнул дядя Афанасий и повозил кружкой по столу.

— А почему вы в лес ушли?

— Сам не знаю. Потянуло меня в него, вот и ушел. Стало мне в деревне душно как-то, тесно, в лесу жить захотелось. Ну, и пришел я сюда. До сих пор живу. Много лет уже. А ты кто будешь? Как сюда забрела?

— На свидание шла и забрела, говорила же уже, — не стала распространяться Танька.

— Понятно.

После бесконечной чайной церемонии и рассказов лесничего Танька заметила, что за окном стали сгущаться сумерки.

— Уже вечер! — воскликнула она, вскакивая со стула. — Мне пора домой — на свидание ведь я уже опоздала! Дядя Афанасий, выведите меня, пожалуйста, из леса.

— Подожди домой. Оставайся у меня на ночь, а утром я тебя и выведу, — сказал дядя Афанасий.

— Да нет, мне сейчас идти нужно, — отказалась Танька.

— До утра оставайся, — настаивал лесничий. — Сейчас я тебя никуда не поведу — в темноте и медведи бродят, и волки, и… нечисть, чтоб ее так…

И Танька решила принять предложение дяди Афанасия и остаться у него с ночевкой. А то вдруг действительно она с медведем повстречается? А если их будет несколько? А если их будет несколько голодных? Так что лучше переночевать в домике, а утром вернуться в город и мечтать, чтобы Серега Штопор назначил еще одно свидание и отдал наконец ее мозги.

Вскоре лес стал полностью черным. Танька никогда не думала, что бывает ТАК темно. Ведь обычные «городские» ночи не темные, а, можно сказать, светлые. Тут и там светятся окна высотных домов, кто-то пускает ракетницы, салюты и все такое прочее, а здесь было по-настоящему темно. И тихо. Очень тихо.

— Пора спать ложиться, — устало сказал дядя Афанасий, потянулся, хрустнув старческими суставами с отложением солей.

Танька, как дама, улеглась на его старой продавленной кровати с панцирной сеткой, а он устроился на полу.

Танька думала, что не заснет всю ночь, однако буквально через пару минут резко провалилась в глубокий сон. А еще через пару резко из него вывалилась — вдруг ей вспомнилось вот что: когда она только попала на кладбище, солнце садилось, она еще боялась ночевать среди покойников, которые валялись в открытых гробах по всему кладбищу, а когда увидела дом дяди Афанасия, солнце заливало светом полянку, на которой он был построен. А через некоторое время вновь наступил вечер, и вот — девчонка уже легла спать…