Арвендейл

— Чего затянули-то?

— Так заклинание. И звонко так, красиво, на разные голоса. Я помню, когда нам команду в атаку дали, так вся сотня с места одним шагом сдвинулась, без раскачки. Так под их колдовство и тронулись.

Гном повернулся к Трою.

— Вот от таких потом и идут всякие дикие слухи.

— Какие-такие дикие? — вскинулся Арил. — Я же говорю: сам слышал!

— И чего ты слышал? Что они пели? Так и говори, а то — колдуют, колдуют… — Гном демонстративно отвернулся от Арила, но внезапно смягчился и махнул рукой. — Да ладно, вообще-то многие думают, что эльфы колдуют при стрельбе. Оттого, мол, они и стреляют так метко. На самом деле это не так… вернее, не совсем так. Эльфы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО меткие стрелки и могут стрелять из чего угодно… но из своих луков они практически не знают промаха. Только дело не в колдовстве, дело в луке.

Гном замолчал и, покусывая травинку, посмотрел на сидевшего неподалеку эльфа, который с невозмутимым видом штопал свою куртку. Хотя они все побратались и эльф числился в десятке, он сразу установил между собой и другими бойцами десятка некую дистанцию. Нет, все, что положено делать в очередь, ну там кашеварить, заготавливать дрова, ходить за водой, он делал. Но в остальном — держался особняком. Впрочем, если учесть, что с остальными воинами сотни (даже с сотником) он не общался ВООБЩЕ, ну просто никак, можно было сказать, что с ними он — не разлей вода…

Арил поджал губы, видно собираясь что-то сказать, но сдержался и промолчал. Пожалуй, гном и в самом деле знает об эльфах больше других.

— А как это в луке? — не выдержал Глав.

— Да так, — хмыкнул гном. — Мы, гленды, создаем честные вещи. Вещи, которыми при известной сноровке может пользоваться любой. — Он хохотнул и, кивнув подбородком в сторону стрелка, добавил: — Даже Глав. А у эльфов не так. Они… короче, каждый из них создает вещь для себя. И под себя. Нет, вообще-то у них есть мастера, которые шьют одежду, тачают обувь, делают луки или мечи, но только все, что выходит из их рук, по существу всего лишь полуфабрикаты. Их вещи как бы живые. И эльф, получив от мастера вещь, начинает ее… как бы это сказать… учить.

— Кого учить? — оторопело произнес Трой. — Сапоги?

— Ну да, — кивнул гном. — Сапоги — ходить мягко и тихо, не напрягая ногу, плащ — греть в стужу и остужать в жару, лодку — плыть, а лук — всегда попадать в цель. Не знаю… у нас ходили слухи, что эльфы «вплетают» в вещь корневых духов, но это вряд ли. Разве только в оружие… Уж больно это своенравные типы. Так вот, к колдовству это имеет очень отдаленное отношение, скорее тут ворожба, но вещи эльфов действительно могут многое. Я знавал одного эльфа, который как-то ПОПРОСИЛ свой плащ согреть четверых. Дело было на Вьюжном перевале, зимой, в самую стужу. Костра у на… у них не было. Плащ был не слишком большой, поэтому каждому досталось понемногу, кто-то прикрылся полой, а кто-то просто засунул руку под воротник. Вьюга бушевала всю ночь, да с такой силой, что, хотя все четверо укрылись за скалой, ветер сбивал с ног. Стихло только к утру. Когда четверо выбрались из-под сугроба и откопали мулов, оказалось, что жив только один. Остальные мулы превратились в ледяные глыбы… Однако никто из четверых даже не обморозился…

Гном замолчал. Трой некоторое время сидел молча, ожидая продолжения, но, похоже, гном ушел в свои мысли. Поэтому Трой тихо спросил:

— Так что там насчет луков?

— А, это… ну, они действительно учат луки, но раньше, ДО того как. А в бою… они им просто поют.

— Чего поют?

Гном пожал плечами.

— Кто ж его знает? Гимны, наверное.

— Зачем?

— Ну, чтобы луки не обиделись… или чтобы старались сильнее… а впрочем, не знаю, поют и все. Но это не колдовство.

В этот момент послышался звонкий голос Дифлина, который окончательно прижился в сотне на роли глашатая.

— Господин сотник требует десятников!

— Ну, слава богам, — пробурчал гном, поднимаясь на ноги. — Похоже, сотник нашел нанимателя. А то я уже что-то совсем разленился, скоро секиру в руке не удержу.

Он сладко, с хрустом потянулся и степенно, вразвалку двинулся в сторону таверны, в которой квартировал Даргол. Хотя гном категорически отказывался от любой официальной должности в сотне, он тем не менее считал своим долгом присутствовать на всех совещаниях, которые проводил сотник. Впрочем, его право на это никто и не оспаривал. Все понимали, что, если бы не это необъяснимое упрямство, гном мог бы занять любую должность. Трой нехотя двинулся за ним.