Арвендейл

— Да пни ты его!

— Кого? — спросил гном, демонстрируя полное непонимание.

— Да этого своего десятника!

— Ага! — Сапоги гнома гулко забухали по вытоптанной земле, и через несколько секунд послышался болезненный возглас:

— У-юй!

И грозный голос гнома:

— Ты! Что ты имеешь против моего десятника?

— Да ничего я не имею! Я просто спать хочу.

— А не хрен спать, когда сотник приказал вставать.

— Так чего ж ты сразу-то…

Но Трой уже не слушал. Он, разинув рот и широко раскрыв глаза, зачарованно смотрел на синевато-дымчатые и оттого казавшиеся какими-то нереальными вершины, взметнувшиеся над горизонтом…

Сотня шла маршем уже третий месяц. Темп движения сотник выбрал не слишком интенсивный — шесть дней марша, затем дневка для отдыха. За суточный переход сотня преодолевала около сорока лиг. До Алмонкура, столицы графства Илмер, они добрались неделю назад. Это был последний город на их пути, и потому в нем планировалось пополнить припасы и перековать лошадей. К тому же сотник собирался нанести визит графу Илмеру, с которым его связывало давнее знакомство, так что в городе они провели целых четыре дня. Для Троя это был уже четвертый город, в котором он побывал, и молодой десятник чувствовал себя почти что городским старожилом. Поэтому в Алмонкур он въезжал уже не пялясь по сторонам, а по-хозяйски поглядывая вокруг. Глав рассказывал, что в Алмонкуре делают отличные сапоги из шкуры брагов. Везде они стоили довольно дорого, поскольку шкура брагов была материалом неподатливым, да и самое шкуру добыть было непросто.

Браги — твари живучие и хитрые. Но в здешних окрестных лесах этого добра было навалом, а вот другой живности не больно много. Браги были умелыми хищниками, которые не гнушались и домашней скотинкой. В общем, для местных охотников браги были основной добычей, и потому сапоги из шкуры брагов в самом Алмонкуре стоили невероятно дешево. Впрочем, на то была еще одна причина. Местные сапожники были вынуждены держать низкую цену, поскольку всякие попытки ее поднять приводили к тому, что местные охотники, у которых сапоги из шкуры брагов были чем-то вроде корпоративного знака, мгновенно прекращали поставки шкур в ту лавку, хозяин которой осмелился поступить столь неосмотрительно. Так что всякая попытка поднажиться приводила к прямо противоположному результату — рвач разорялся.

На этот раз сотня стала на постой не за пределами городской стены, как это бывало обычно, а в таверне, расположенной в десятке шагов от центральной площади. Когда Трой поинтересовался, с чего это они на этот раз расположились внутри городских стен, Арил пояснил, что вообще-то графы не больно любят, когда крупные вооруженные отряды располагаются внутри городов. Опасно это, а ну как бунт или еще чего приключится? Но Илмер — графство приграничное, дружина здесь сильная и городское ополчение не чета тем, что во внутренних графствах. К тому же сам граф пользуется славой могучего воина, да и Даргол числится у него в приятелях. Потому им и разрешили квартироваться в городе.

Поход по лавкам оказался успешным. В отличие от остальных, рванувших в ближайшие лавки, гном увел их куда-то на окраину, на все вопросы отвечая:

— Не дергайтесь. Потом будете благодарить старого дядю Гмалина.

Наконец они добрались до какой-то покосившейся избушки на самой окраине. Арил окинул убогое строение критическим взглядом и насмешливо произнес:

— Вот, значит, куда ты нас привел.

Гном в ответ усмехнулся.

— Эх, дурья голова, не смотри на внешность, смотри в суть. На всем севере нет лучшего сапожного мастера, чем старина Угрюм.

— Угрюм? — Скептицизм Арила тут же как рукой сняло. — А разве он еще жив?

— А что ему сделается! — хмыкнул гном и покосился на эльфа. — Говорят, его мать от эльфа пригуляла. Так что у него срок долгий. — Тут гном подмигнул эльфу и скорчил уморительную рожу. Все расхохотались.

Когда гогот утих, гном шагнул вперед и толкнул низкую дверь.

Дверь оказалась довольно массивной. Она была сколочена из тяжелых деревянных плах и обита изнутри коровьими шкурами в несколько слоев. Сразу за дверью начинался узкий коридорчик, закончившийся такой низенькой дверью, что, пожалуй, только гном мог пройти в нее, не согнувшись в три погибели. Едва гном отворил дверь, как в нос ударил резкий пряный запах. Гном шумно потянул носом, удовлетворенно крякнул и, шагнув внутрь, заорал: