Арвендейл

Глава 5

Безумные поиски

— Ну и что?

Трой тяжело вздохнул и, досадливо поморщившись, махнул рукой.

Бенан Ицхор покачал головой и, повернувшись к гному, печально произнес:

— Мальчика надо лечить!

Гмалин утвердительно кивнул, и это был один из редких случаев, когда гном и старый идш были полностью согласны друг с другом. Все остальное время они, как правило, были непримиримыми противниками, до хрипоты споря друг с другом. Трой мрачно покосился на них и, сгорбившись, двинулся вверх по лестнице…

На следующее утро после той «романтической» ночной прогулки Трой вскочил на ноги ни свет ни заря. Наскоро позавтракав яишенкой из дюжины яиц с салом и луком, он вытащил из своего мешка тот самый камзол из чеширской шерсти, который был куплен на его первое жалованье, и отправился выполнять принятое накануне решение.

Первый день результатов не принес. Трой исходил все окрестные улицы и переулки, испугал несколько дюжин молодых служанок, молочниц и зеленщиц, разносивших свой товар по окрестным домам (впрочем, если бы Трой был немного повнимательней, он бы заметил, что у большинства молодиц испуг был деланным), но никаких следов своей ночной знакомой так и не обнаружил. На следующий день Трой решил зайти с другого конца и начал поиски с того переулка, где столкнулся с бандитами. Пошлявшись по округе, он вернулся обратно к «Дубовому листу» и, преодолевая природное смущение, принялся стучаться во все двери, спрашивая у открывающих двери тетушек: «Не могли бы вы позвать леди Ликкету?» Результаты обхода доброй половины домов были таковы: дважды ему пришлось спасаться от собак, один раз его едва не окатили помоями, а во всех остальных домах никакой Ликкеты не оказалось.

Вечером второго дня Трой молча вылакал два кувшина дешевого, но забористого таклийского эля и, не удостоив ни одного своего подчиненного взглядом, завалился спать как был: в роскошном камзоле чеширской шерсти, несколько драных, но аккуратно заштопанных рейтузах и щегольских мягких сапожках из телячьей кожи.

Утром его поднял гном.

— Эй, десятник, вставай, Даргол вызывает.

Трой сел на постели, кинул на Гмалина тяжелый взгляд, потер лоб и уныло буркнул:

— Я это… заболел.

После чего рухнул обратно на постель, так и не потрудившись раздеться.

Гном хмыкнул и, возведя глаза в потолок, дипломатично произнес:

— Хорошо, я так ей и скажу.

Трой взвился на кровати:

— Кому?

Гном пожал плечами:

— Да мне-то откуда знать? — Он немного помолчал и с сомнением добавил: — Она сказала, что ищет молодого человека, который так лихо расправился с ночными бандитами…

Трой с такой скоростью метнулся к двери, что гном еле успел поймать его за полу.

— Куда? Ты что, хочешь показаться ей с такой небритой рожей?

Трой замер, очумело посмотрел в свинцовое зеркало, висевшее на стене его комнаты, горестно взвыл и метнулся к сундуку, в котором хранился его мешок…

Через пять минут он кубарем скатился вниз по лестнице, яростно вращая глазами и прижимая к порезу на щеке кусок чистой тряпицы. Проскочив почти пустой зал, Трой вылетел на улицу и завертел головой. Когда спустя пять минут на улице показался гном, Трой уже успел сбегать до знакомого переулка.

— Где она?

— Кто? — невинно поинтересовался гном.

— Ну… Ликкета!

— Так вот как, значит, ее зовут… — понимающе кивнул гном. — А мы-то гадали…

Лицо Троя побагровело.

— Где она?

Гном вздохнул.

— Да не знаю я, но… будем искать.

— Так ты же сказал?.. — растерянно произнес Трой.

— А что, был другой способ поднять тебя с постели?

Трой поник, но расстаться с надеждой было нелегко.

— А откуда тогда ты узнал про бандитов? — спросил он.

Гном усмехнулся.

— Нашел задачку! Когда молодой парень, возвратившись поздно ночью, сначала час точит и правит свой радаганский нож, глупо лыбясь при этом, а на следующий день надевает свой лучший камзол и принимается носиться по округе, приставая к девицам и стучась в двери окружающих домов, так ли сложно догадаться, что произошло?

Трой пошел к двери, шаркая ногами, и весь его вид — опущенные плечи и понурая голова — являл собой живописную иллюстрацию всей глубины отчаяния и безнадежности, в какую только может быть ввергнуто человеческое существо.