Алмазный меч, деревянный меч. Том 2

За эти дни бывший воин Патриарха Хеона свыкся с мыслью о том, что домой ему уже не вернуться. С помощью Искажающего Камня Фесс долго и в мельчайших деталях восстанавливал все случившееся в подземельях башни Кутула. Сперва он решил, что его чары разрушило вырвавшееся чудовище, – кстати, где они кружат, чего ждут? Ни одно так ни разу и не показалось, – однако многократно повторенный опыт дал иной ответ. Все было сделано правильно. Заклятие потеряло силу, потому что перестало существовать то, на что оно было нацелено. Маяка, что всегда был рядом с домом, больше не существовало или по крайней мере не было на прежнем месте.

Сперва накатило отчаяние. И только тренированная воля – о нет, не боевого мага, не жителя теплой и уютной Долины, а воля ночного воина, воина Серой Лиги – помогла остаться в живых, а не броситься на острие собственной глефы. Долины нет! Как такое могло случиться? Что произошло с ней? Все погибли? Какой-нибудь безумный магический эксперимент, обративший его старый дом в ничто?

«Нет, – сказал он себе. – Ты гадаешь, а от этого только хуже. Искажающий Камень не может помочь тебе в этом. Правды ты не узнаешь уже никогда. Значит, привыкай к мысли, что этот мир и есть теперь твой настоящий дом. Ты – советник Императора. Отныне правда этого мира есть твоя правда, Фесс. Забудь о Долине. Очень может быть, что она вовсе даже и не погибла. Очень может быть, что просто по каким-то причинам сбился прицел твоего заклятья. Очень может быть... да все что угодно! В конце концов, Долина не прибита сапфировыми гвоздями к небосводу. Конечно, для этого требуются огромные силы, но переместить ее вполне можно. Мысль совершенно бредовая – кому и зачем понадобилось такое? – но ничуть не хуже предположения, что дом тетушки Аглаи погиб в огне. Вероятность та же». А иных причин Фесс, как ни старался, измыслить не мог.

Никто не догадывался, что у него на душе. В имперском войске он все еще оставался почти что чужаком. Приближенные Императора, старые служаки, легаты и старшие центурионы, сторонились непонятного малого, вдобавок умеющего колдовать.

Естественно, к императорскому войску стягивалось немало лихого и веселого люда, в том числе и вполне симпатичных девиц, промышляющих известным и верным среди солдат делом. Фесс только морщился при одной мысли о них. Нет. Он не монах, не святой, но – после. После того, как завершится эта величайшая в его жизни Игра, смертельно опасная, гибельная, завораживающая… Два Меча, два могущественных создания древней магии, к которой все привыкли относиться столь пренебрежительно. Помимо воли самого Фесса, они захватывали воображение, вытесняя все прочие мысли. Поэзия схватки, дикая песнь смерти поневоле завораживали. Взглянуть на них! Сойтись в бою с их обладателями! И самому узнать, чего стоят всякие там древние пророчества и легенды! И – как знать? – не удастся ли и ему наложить руку на эти сокровища?

Конечно, Фесс не раз и не два спрашивал себя, почему Радуга не пытается напасть? Из осторожности Император разбросал легионы, расположив их внутренние лагеря довольно далеко друг от друга – чтобы их не накрыло какое-нибудь особо мощное заклятье Радуги, вздумай Семицветье все-таки обратить внимание на его войско.

И все же, вновь и вновь – почему? Семь Орденов сильны. И тем не менее Императора встретили только маги младших ступеней. Где же магистры, где командоры, где, в конце концов, Верховные маги? Или же они тоже догадались о вырвавшихся из векового сна Мечах и теперь выжидают, пока гномы. Дану и имперцы не ослабят друг друга до такой степени, что Радуге потом не придется даже марать рук? Очень может быть… Семицветью не жаль красивых дворцов и не жаль людей – здания можно построить заново, а детей бабы и так нарожают. Что магам до их горя и страданий?..

Однако хуже всего – это слухи и знамения, что расползаются по имперским землям со скоростью лесного пожара под сильным ветром.

Грядет возвращение Спасителя. Ибо два Зверя уже свободны и вот-вот падут оковы на третьем. Покайтесь все, кто может, потому что близок уже, близок Последний Суд!

Архиепископ Мельинский тоже не остался в сожженном городе, благоразумно убравшись от него подальше, в свою зимнюю резиденцию на самом южном берегу Империи; оттуда он продолжал рассылать свои воззвания и призывы к покаянию. Император, как мог, охранял от полубезумных монахов свои легионы, но ведь всем поголовно уши не заткнешь!