Овечка в волчьей шкуре

Чем больше я ломала над этим голову, тем меньше понимала. Таращась в потолок, многого не узнаешь, надо действовать. Хорошо сказано, только вот как? Начнем с самого простого. В отличие от меня Андрей работал, следовательно, у него должны быть какие-то документы. Надо взглянуть на них, они кем-то когда-то выданы, если я потяну за ниточку и если мне повезет… Ранение в голову, амнезия, тайные недруги, гости из прошлого… Господи, какая чушь!.. А сама я суперагент ЦРУ или ФСБ, потерявший память, у меня много врагов и совсем нет друзей, но я крепкая девчонка, и все такое… А что? К концу фильма я разделаюсь со своими врагами, найду мужа и даже рожу ребенка. Хеппи-энд. Вот о ребенке стоит подумать, у меня осталось не так много времени. Попытаюсь найти Андрея, если не получится, то придется раздобыть документы (к примеру, просто украсть в троллейбусе) и уехать как можно дальше от этого города. Родить ребенка и… Каждый день ждать, что появится неведомый Икс…

Я села на кровати, обхватила голову руками и для разнообразия уставилась в пол, потом взглянула на часы: если я собираюсь навестить отдел кадров Горводоканала, где работал Андрей, стоит подготовиться. Впрочем, было ещё одно место, которое не худо бы посетить. Раз в неделю Андрей возил меня к врачу. Адреса я не знаю, но найти дом будет не трудно.

Рядом виднелся один-единственный фонарь, и тот не горел, улица тонула в темноте, но мне это только на руку. Дверь в проходную была открыта, высокий мужчина в камуфляже курил, стоя возле нее, и поглядывал на фонарь. Я прильнула к стене, ожидая, когда мужчине надоест стоять вот так, без всякого дела, и он вернется в проходную. Он не торопился, докурил одну сигарету, вытащил другую и крикнул кому-то за свою спину:

— Коля, иди сюда.

— Чего? — ответили из проходной.

— Чего-чего, иди, говорю, покурим… Ночь-то какая…

Стало ясно: я нарвалась на романтика, очень возможно, что он будет стоять здесь до самого утра, к примеру, решит встретить рассвет… Мысленно чертыхаясь, я пошла вдоль стены и вскоре уперлась в металлические ворота. Отдел кадров располагался на втором этаже, слева от проходной, решетки на окнах отсутствуют, и проникнуть туда, в общем-то, не проблема, не будь этого придурка и его романтизма. К счастью, у меня имелся запасной вариант, правда, более хлопотный. Обойдя здание по кругу, я проверила решетки, закрывающие бетонные мешки, в которые выходили подвальные окна. Очень скоро мне повезло — одна из решеток легко поддалась, я спрыгнула в яму и поставила решетку на место. Стоять здесь в полный рост было невозможно, пришлось устроиться на корточках. В небольшую раму вставлено рифленое стекло, и никакого намека на сигнализацию. Беспечность граждан вызвала трепет, дяди в камуфляже любуются летней ночью, а войти в охраняемый объект проще простого. Я аккуратно вынула стекло и протиснулась в подвал, зацепилась за невидимый гвоздь и оцарапала руку. Я попыталась осмотреться: темень, хоть глаз выколи — я включила фонарь. Между прочим, правильно поступила, не то рисковала расквасить нос: через весь подвал шли какие-то трубы, большие и не очень, казалось, конца им не будет. Напротив меня виднелась дверь, я направилась в ту сторону, потянула за ручку, выключив фонарь на всякий случай, дверь открылась, а я вышла в коридор, длинный и гулкий, в самом его конце горела лампочка, я отправилась туда.

Из подвала вела лестница, я поднялась на первый этаж; где-то совсем рядом за стеклянной дверью разговаривали люди, мужской голос звал кого-то пить чай, я торопливо проскочила на второй этаж, но дверь с лестничной клетки оказалась заперта. Конечно, можно разбить стекло, но звон услышит охрана. Пришлось подняться на третий этаж, дверей здесь не было вовсе, просторный холл, красная стрелка, а под ней надпись «Актовый зал». Я пошла в том направлении. Здание было большим, и заплутаться здесь ничего не стоило, зато и меня найти будет нелегко. Очень скоро я вышла к ещё одной лестнице и спустилась на второй этаж. Коридор, кабинеты по обе стороны. Нужный мне я нашла сразу. Прислушиваясь, не раздадутся ли шаги по соседству, я занялась замком, на него ушло минуты три, дверь открылась, я вошла в большую комнату, тонувшую в темноте, и на всякий случай заблокировала дверь стулом. Картотека занимала всю правую стену. Пристроив фонарь, я выдвинула один из ящичков и начала перебирать карточки. Шульгина Андрея Евгеньевича в картотеке не было. «Он мог уволиться», — подумала я и перешла к другому ящику, но карточки и там не оказалось. Потратив больше часа, я могла с уверенностью сказать: ничто в данном учреждении не напоминало о том, что чуть меньше месяца назад Андрей здесь работал. Кто-то старательно избавился от его следов: ни одной фотографии, ни одного клочка бумаги с его именем. Что ж, похвальная предосторожность. Единственное, что могли бы обнаружить заинтересованные граждане: роспись на платежной ведомости в бухгалтерии. Но росписи на листке бумаги мало, чтобы разыскать человека. Я придала комнате в точности такой вид, какой она имела до моего вторжения, и той же дорогой спустилась в подвал. Поставив решетку на место, прислушалась, за углом кто-то ворчливо позвал: