Двадцать лет спустя

– Я отбил у слуг Мазарини одного знатного господина, которого они везли обратно в Бастилию, где он просидел уже пять лет.

– Как его зовут?

– Монсеньор хорошо знает его: это граф Рошфор.

– Ах, в самом деле, – сказал коадъютор, – я слышал об этой истории. Мне говорили, что вы взбунтовали целый квартал.

– Да, почти что так, – самодовольно произнес Планше.

– Ваше занятие?

– Кондитер с улицы Менял.

– Объясните мне, как, при таком мирном занятии, у вас возникли такие воинственные наклонности?

– А почему вы, монсеньор, будучи духовным лицом, принимаете меня со шпагой на бедре и шпорами на сапогах?

– Недурной ответ, – произнес Гонди со смехом. – Но знаете ли, у меня, несмотря на мою рясу, всегда были воинственные наклонности.

– А я, монсеньор, прежде чем стать кондитером, прослужил три года сержантом в Пьемонтском полку, а прежде чем прослужить три года в Пьемонтском полку, был полтора года слугой у господина д’Артаньяна.

– У лейтенанта мушкетеров? – спросил Гонди.

– У него самого, монсеньор.

– Но говорят, он ярый мазаринист?

– Гм, – промычал Планше.

– Что вы хотите сказать?

– Ничего, монсеньор. Господин д’Артаньян состоит на службе, и его дело защищать Мазарини, который ему платит, а наше дело, дело горожан, нападать на Мазарини, который нас грабит.

– Вы сметливый малый, мой друг. Могу ли я на вас рассчитывать?

– Кажется, – отвечал Планше, – господин кюре уже поручился вам за меня.

– Это верно, но я предпочитаю, чтобы вы сами подтвердили это.

– Вы можете рассчитывать на меня, монсеньор, если только речь идет о том, чтобы произвести смуту в городе.

– Именно о том. Сколько человек можете вы набрать за ночь?

– Двести мушкетов и пятьсот алебард.

– Если в каждом квартале найдется человек, который сделает то же самое, завтра у нас будет настоящее войско.

– Без сомнения.

– Согласны вы повиноваться графу Рошфору?

– Я пойду за ним хоть в ад, – говорю без шуток, так как считаю его способным туда отправиться.

– Браво!

– По какому признаку можно будет отличить друзей от врагов?

– Каждый фрондер прикрепит к шляпе соломенный жгут.

– Отлично. Приказывайте.

– Нужны вам деньги?

– Деньги никогда не мешают, монсеньор. Если их нет, то можно обойтись, а если они есть, то дело пойдет от этого быстрее и лучше.

Гонди подошел к сундуку и достал из него мешок.

– Вот пятьсот пистолей, – сказал он. – Если дело пойдет хорошо, завтра можете получить такую же сумму.

– Я дам вам, монсеньор, подробный отчет в расходах, – сказал Планше, взвесив мешок на руке.

– Хорошо. Поручаю вам кардинала.

– Будьте покойны, он в надежных руках.

Планше вышел. Кюре с минуту задержался.

– Вы довольны, монсеньор? – спросил он.

– Да, этот человек показался мне дельным малым.

– Он сделает больше, чем обещал.

– Тем лучше.

Кюре догнал Планше, который ждал его на лестнице. Через десять минут доложили о кюре Святого Сульпиция.

Едва дверь отворилась, как в кабинет Гонди вбежал граф Рошфор.

– Вот и вы, дорогой граф! – воскликнул коадъютор, протягивая руку.

– Итак, вы решились наконец, монсеньор? – спросил Рошфор.

– Я решился давно, – отвечал Гонди.

– Хорошо. Не будем тратить слов. Вы сказали, и я вам верю. Итак, мы устроим Мазарини бал.

– Да… я надеюсь.

– А когда начнутся танцы?

– Приглашения разосланы на эту ночь, – сказал коадъютор, – но скрипки заиграют только завтра утром.

– Вы можете рассчитывать на меня и на пятьдесят солдат, которых мне обещал шевалье д’Юмьер на случай, если они понадобятся.

– Пятьдесят солдат!

– Да. Он набирает рекрутов и одолжил мне их; на тот случай, если по окончании праздника среди них окажется нехватка, я обязался поставить недостающее количество.

– Отлично, дорогой Рошфор; но это еще не все.

– Что же еще? – спросил Рошфор, улыбаясь.

– Куда вы дели герцога Бофора?

– Он в Вандоме и ждет от меня письма, чтобы возвратиться в Париж.

– Напишите ему, что уже можно.

– Значит, вы уверены, что все пойдет хорошо?

– Да, но пусть он спешит, ибо, как только парижане взбунтуются, у нас явятся вместо одного десять принцев, которые пожелают стать во главе движения. Если он опоздает, место может оказаться занятым.

– Могу я говорить от вашего имени?

– Да. Конечно.

– Могу я ему сказать, чтобы он на вас рассчитывал?