Двадцать лет спустя

– Мне очень хочется выпить за здоровье короля, – сказал Атос.

– В таком случае позвольте мне произнести тост, – предложил д’Артаньян.

– Говорите! – согласился Арамис.

Портос с изумлением взирал на д’Артаньяна, поражаясь изворотливости его гасконского ума.

Д’Артаньян наполнил свой оловянный кубок и поднялся.

– Господа, – обратился он к своим товарищам, – предлагаю выпить за здоровье того, кому принадлежит первое место за этим обедом: за нашего полковника. Да будет ему известно, что мы к его услугам до самого Лондона и далее.

Произнося это приветствие, д’Артаньян смотрел на Гаррисона, Гаррисон принял тост на свой счет, поднялся, поклонился четырем друзьям и без малейшего сомнения осушил свой кубок. Между тем французские офицеры перевели свой взор на короля и выпили все вместе.

Карл, в свою очередь, протянул свой кубок Парри, который налил туда немного пива, ибо короля угощали тем же, чем и других. Поднеся кубок к губам, он взглянул на четырех друзей и выпил пиво с улыбкой, полной признательности.

– Ну а теперь, господа, – крикнул Гаррисон, ставя на стол свой кубок и не обращая никакого внимания на своего знатного пленника, – пора в путь.

– Где мы будем ночевать, полковник?

– В Тэрске, – отвечал Гаррисон.

– Парри, – сказал король, поднимаясь и обращаясь к своему слуге, – вели подать моего коня. Я еду в Тэрск.

– Честное слово, – сказал д’Артаньян Атосу, – я очарован вашим королем и готов ему служить.

– Если вы говорите это от чистого сердца, – отвечал Атос, – то король не попадет в Лондон.

– Как так?

– А так, что мы освободим его.

– О, на этот раз, Атос, – заметил ему д’Артаньян, – вы, честное слово, сошли с ума.

– У вас есть какой-нибудь определенный план? – спросил Арамис.

– Эх, – сказал Портос, – нет ничего невозможного, когда есть хороший план.

– У меня нет никакого плана, – сказал Атос. – Д’Артаньян что-нибудь придумает.

Д’Артаньян пожал плечами, и они пустились в путь.

Глава XVIII

Д’Артаньян придумывает план

Атос знал д’Артаньяна, пожалуй, лучше, чем сам д’Артаньян. Он знал, что ему достаточно заронить в изобретательный ум гасконца какую-нибудь мысль, подобно тому как достаточно бросить зерно в тучную и плодоносную почву. Поэтому он совершенно спокойно отнесся к тому, что его друг пожал плечами и поехал рядом с ним, разговаривая о Рауле – разговор, который, как помнит читатель, при других обстоятельствах остался незаконченным.

Уже наступила ночь, когда прибыли в Тэрск. Четверо друзей делали вид, что не обращают никакого внимания на меры предосторожности, которые принимались по отношению к королю. Они остановились в частном доме, и так как им каждую минуту приходилось опасаться за самих себя, они расположились все в одной комнате, обеспечив себе выход на случай нападения. Слуг разместили каждого на своем посту. Гримо улегся на соломе у дверей.

Д’Артаньян был задумчив и, казалось, утратил на время свою обычную словоохотливость. Он не говорил ни слова и только насвистывал, прохаживаясь между постелью и окошком. Портос, по обыкновению ничего не замечавший, все досаждал ему вопросами. Д’Артаньян нехотя отвечал, а Атос и Арамис переглядывались и улыбались.

Хотя за день друзья очень устали, все они спали очень плохо, за исключением Портоса, у которого сон был такой же мощный, как и аппетит.

На следующее утро д’Артаньян встал первым. Он уже побывал на конюшне, осмотрел лошадей и отдал распоряжение относительно предстоящего путешествия, а Атос и Арамис все еще не проснулись, Портос даже блаженно храпел.

В восемь часов утра все тронулись в путь в том же порядке, как и накануне. Только д’Артаньян покинул своих друзей и подъехал к Грослоу, чтобы возобновить знакомство, завязавшееся накануне.

Пуританский офицер, которому похвалы его нового знакомого приятно щекотали самолюбие, встретил его с любезной улыбкой.

– Право, дорогой капитан, – сказал ему д’Артаньян, – я очень счастлив, что нашел наконец человека, с которым могу говорить на моем родном языке. Мой друг дю Валлон – человек очень угрюмого характера; из него клещами не вытянешь и четырех слов в сутки, что же касается двух наших пленников, то они, понятно, не очень расположены разговаривать.

– Они, кажется, заядлые роялисты? – заметил Грослоу.

– Вот именно. Тем больше у них причин злиться на нас за то, что мы взяли в плен Стюарта, которого, смею надеяться, там ожидает славная расплата.