Двадцать лет спустя

– Конечно.

– Итак, до вечера.

– У вас?

– У меня.

Они раскланялись, и д’Артаньян вернулся к своим товарищам.

– О чем вы там толковали с этим бульдогом? – спросил Портос.

– Друг мой, прошу не выражаться так о капитане Грослоу: это один из лучших моих друзей.

– Один из ваших друзей? – спросил Портос. – Этот убийца мирных поселян?

– Тише, дорогой Портос. Это правда, Грослоу немного горяч, но я открыл в нем два прекрасных качества – он глуп и тщеславен.

Портос вытаращил глаза от изумления, Атос и Арамис с улыбкой переглянулись: они хорошо знали, что д’Артаньян ничего не делает попусту.

– Впрочем, – продолжал д’Артаньян, – вы будете иметь случай оценить его сами.

– Как так?

– Я представлю его вам сегодня вечером; он придет к нам играть в ландскнехт.

– Ого! – воскликнул Портос, и глаза его загорелись. – А он богат?

– Он сын одного из самых крупных коммерсантов Лондона.

– И он умеет играть в ландскнехт?

– Обожает.

– А в бассет?

– Это его страсть.

– А в бириби?

– Знает до тонкости.

– Отлично, – сказал Портос, – мы проведем приятную ночь.

– Тем более приятную, что за ней последует другая, еще более приятная.

– Как так?

– Сегодня он играет у нас, а завтра мы у него.

– Где это у него?

– Я вам после скажу. Теперь же позаботимся о том, чтобы достойно принять Грослоу. Сегодня к ночи мы будем в Дерби; пусть Мушкетон едет вперед, и если найдется хоть одна бутылка вина в целом городе, пусть он купит ее. Недурно было бы также, чтобы он приготовил маленький ужин, к которому вы, Атос, не притронетесь, потому что у вас лихорадка, а вы, Арамис, потому, что вы мальтийский рыцарь, которому наши вольные солдатские разговоры противны и заставляют вас краснеть. Слышите вы, что я говорю?

– Слышать-то слышу, – сказал Портос, – но черт бы меня побрал, если я хоть что-нибудь понимаю.

– Друг мой Портос, вы знаете, что по отцу я происхожу от пророков, а по матери – от сивилл, и потому я говорю только загадками и притчами; имеющий уши да слышит, а имеющий глаза да видит. В данную минуту я не могу вам больше ничего сказать.

– Действуйте, мой друг, – сказал Атос. – Я уверен, что все, что вы делаете, хорошо.

– А вы, Арамис, того же мнения?

– Совершенно того же, дорогой д’Артаньян.

– Ну и слава богу, – сказал д’Артаньян. – Вот истинно верующие, для которых приятно совершать чудеса. Не то что этот маловерный Портос, которому предварительно надо все увидеть и потрогать рукой.

– Это правда, – лукаво заметил Портос, – я очень недоверчив.

Д’Артаньян хлопнул его по плечу, и так как в это время приехали к месту завтрака, разговор прервался.

Около пяти часов вечера, как было условлено, Мушкетона выслали вперед. Мушкетон по-английски не говорил, но, попав в Англию, он заметил, что Гримо в совершенстве заменяет слова жестами. Он стал учиться у Гримо и в несколько уроков благодаря таланту учителя достиг некоторого навыка. Блезуа отправился тоже с Мушкетоном.

Через несколько часов наши четверо друзей, проезжая по главной улице Дерби, заметили Блезуа, стоявшего на пороге одного приличного с виду дома. Здесь была приготовлена им квартира.

Весь день они даже не приближались к королю, боясь возбудить подозрение, и, вместо того чтобы обедать с полковником Гаррисоном, как накануне, обедали одни.

В условный час Грослоу явился. Д’Артаньян принял его как старого друга. Портос смерил его с ног до головы и усмехнулся, найдя, что, несмотря на ловкий удар, нанесенный Грослоу брату Парри, на вид он довольно жидковат. Атос и Арамис делали все возможное, чтобы скрыть отвращение, которое он им внушал.

В общем, Грослоу остался доволен приемом.

Атос и Арамис выдерживали свою роль. Около полуночи они ушли в свою комнату, дверь в которую как бы из предосторожности была оставлена открытой. К тому же д’Артаньян вскоре прошел к ним, оставив Портоса одного сражаться с Грослоу.

Портос выиграл у Грослоу пятьдесят пистолей и по уходе его решил, что он гораздо более приятный собеседник, чем можно было судить с первого взгляда.

Что же касается Грослоу, то он дал себе слово сорвать завтра с д’Артаньяна столько же, сколько проиграл Портосу, и расстался с гасконцем, напомнив ему о вечернем свидании.

Мы говорим «вечернем», так как наши игроки разошлись в четыре часа утра.

День прошел как всегда. Д’Артаньян переходил от капитана Грослоу к полковнику Гаррисону, от полковника Гаррисона к своим друзьям. Человек, не знающий д’Артаньяна, решил бы, что он в прекрасном настроении, но друзья его, Атос и Арамис, заметили под наружной веселостью лихорадочное возбуждение.