Те же и Скунс – 2

Эти звонки могли означать только одно, и Меньшов, выставочный образец самообладания, разом посерел не хуже трифоновского «старпома», когда тот оказался под прицелом у снайпера. Разница состояла в том, что Антону Андреевичу доводилось смотреть и глаза смерти и при этом поплёвывать.

За руль меньшовцы своего командира категорически не пустили. Попросту набились все пятеро в необъятный серо-стальной «БМВ», и Эйно, как генетически наиболее хладнокровный, мягко погнал благородного красавца по Загородному. Меньшов невидящим взглядом смотрел сквозь лобовое стекло. Леночка была моложе его, но… тридцать шесть лет… И хотя Ассаргадон клялся, что всё будет благополучно…

В далёкие прежние времена, когда его звали Саней Веригиным и ещё Бешеным Огурцом, на том отрезке своей биографии, о котором Леночка не знала вообще ничего, а молодые меньшовцы имели очень смутное представление, Антон успел слишком много узнать о профессиональном отнятии жизни. А вот при рождении этой самой жизни на свет ему предстояло присутствовать впервые. Жизни, которая должна была стать его собственным продолжением…

На полдороге до маленького курортного посёлка, где помещалась клиника Ассаргадона, железная выдержка Меньшова дала-таки трещину. Антон вдруг сгорбился на сиденье и уткнулся в ладони лицом. У него были седые виски, побелевшие тринадцать лет назад в течение одной ночи, в далёкой отсюда африканской стране, когда в небесах было тесно от звёзд, а с каналов тянуло гниющими водорослями… и, сбитый его выстрелом, нескончаемо падал с четырнадцатого этажа человек по прозвищу Скунс…

Так он и сидел, пока «БМВ», притормозив, не скользнул в гостеприимно распахнувшиеся ворота.

Большие хлопоты с маленьким ноутбуком

Когда-то, когда настоящие фирменные джинсы были большим дефицитом, советская промышленность совершила подвиг и наладила выпуск ткани, тоже именовавшейся «джинсой». Прямо скажем, большей частью весьма специфическая была ткань, но ведь покупали же, да ещё как покупали! Расхватывали!.. С тех пор прошли годы, страсти по недоставаемому дефициту давно улеглись, но слово осталось. И даже вошло в журналистский жаргон как синоним недобросовестности, причём особого рода.

– Джинса, явная джинса!.. Опять разбираться!.. – свирепел главный редактор, откладывая в сторону очередной лихой репортаж.

Речь шла о скрытой рекламе, за которую фирмы платили долларами. «Джинса» была полностью в духе эпохи первоначального накопления капитала. Шустрая журналистская молодёжь, вовремя уловившая этот дух, успела снять сливки и обзавестись не только хорошими иномарками. Теперь джинсу тоже иногда гнали, но деньги шли в редакционный «общак». Если же человека застукивали на личном интересе, он мог легко вылететь из газеты – да ещё и с волчьим билетом.

Практикант Максим об этом не догадывался. Едва представившись Благому, он на неделю исчез, и Благой в карусели дел про него вспоминал редко.

– А где Максим? – наконец спросил он у Лёши. – Не заболел?

– В фирме, наверно. У нас многие сейчас подрабатывают…

Наконец объявившись, «пропащая душа» вручила Благому три страницы компьютерного текста:

– Вот, Борис Дмитриевич, почитайте… Текст был написан бойко и складно и посвящался магазинам на Невском. Свободный такой репортаж. Ходит себе человек, прогуливается, заглядывает то в одно заведение, то в другое. И что его там особенно впечатляет, о том и рассказывает.

Благой насторожился, лишь когда дочитал до середины. Как-то подозрительно тепло автор отзывался об одних магазинах, а для других не находил ни единого похвального слова. Благой не поленился, съездил в два-три обруганных магазина, поговорил, и его опасения подтвердились. К директорам на днях действительно заходил молодой журналист. И обещал похвалить их в газете. Совсем задёшево. И не в каком-нибудь бульварном листке, а в «Ведомостях». Они не клюнули. За что и получили от Максима по полной программе. В магазины, удостоенные практикантом похвал, Благой не стал заходить. Самому Максиму тоже вряд ли стоило впредь посещать их. Деньги-то взял, а вот с газетными похвалами не получилось…

Борис Дмитриевич скандала решил не раздувать и взгрел практиканта наедине. Тот поклялся, что понял. И через несколько дней принёс свои размышления о частных автомастерских. Выдержанные точно в таком же духе. Джинса просто резала глаз.

Благой вспомнил, какое хорошее впечатление Максим на него произвёл при первом знакомстве, расстроился и решил дать парню последний шанс: отправил на срочный репортаж. Такой причём, где особой корысти извлечь было вроде нельзя. Речь шла о довольно обычном питерском происшествии: новенький «Форд Фиеста» пропорол решётку и на глазах у изумлённого гаишника рухнул в Фонтанку. На счастье двух подгулявших девиц, сидевших внутри, гаишник оказался парень не промах – мгновенно вызвал подмогу, а сам прыгнул в воду и выволок из ледяного крошева обеих.