Те же и Скунс – 2

– Что?.. – Валеоий Александрович вздрогнул.

– В ремонт, и надолго, – продолжал Снегирёв. – А мы тем временем где-нибудь похожий «Москвич»… И к мастеру, который твоего потрошил. Он уж приведёт в соответствие, а я прослежу.

Он смотрел прямо перед собой, на дорогу, и говорил, как о решённом. Он взял командование на себя и не спрашивал мнения Жукова, оно его не интересовало. И можно было не сомневаться – как сказал, так и сделает. Если бы Валерий Александрович не был настолько ушиблен случившимся, он бы серьёзно обиделся. Но в своём нынешнем состоянии он лишь почувствовал, как его, на две трети утопленника, подхватывает сулящее надежду течение, и больше для порядка трепыхнул плавниками:

– Вы… ты. Это, в общем… как-то… Я от компьютера-то на самом деле ещё в себя не пришёл…

Снегирёв ядовито фыркнул, оскалил ровные зубы и прибавил газу. «Нива» миновала мемориальные танки и пошла с Пулковской горы вниз, точно самолёт на посадку.

Офицеру, гулявшему туда-сюда по площадке перед стеклянной будкой ГАИ, было, видно, нечего делать, и он скомандовал серой «Ниве» остановиться. Снегирёв послушно затормозил, про себя вспоминая репутацию «Нив». Согласно общему мнению, на отечественных вездеходах ездят либо обстоятельные «дяди Серёжи», садоводы и заядлые грибники, либо отпетые бандиты, любители кровавых загородных разборок. Говорят даже, будто эти самыб бандиты вначале понакупили офигенных импортных джипов, но потом, выяснив, что разные там «Гранд чероки» для российского бездорожья не предназначены, дружно пересели на «Нивы».

Валерий Александрович остался отрешённо сидеть внутри, в четверть глаза наблюдая за тем, как Снегирёв открывает капот, демонстрирует гаишнику начинку машины, улыбается и даже, кажется, шутит… Валерий Александрович ощутил лёгкую тошноту. Он знал, что нынешний тяжёлый момент будет со временем пережит. Так или иначе настанет завтрашний день, потом послезавтрашний. А потом очень быстро минуют десять лет. Не такое заплывало, зарубцовывалось в душе. Надо только мобилизоваться и потерпеть…

Представить, что когда-нибудь он тоже сможет шутить и смеяться, было всё равно невозможно.

Надо сосредоточиться. Чётко представить, как он сейчас явится домой и что конкретно скажет Нине. И что – Стаське, прибежавшей из школы и пристающей с расспросами. Какими словами начать и чем кончить. Что врать, если Стаська унюхает – а она ведь унюхает – запах горелого, пропитавший его волосы и одежду…

Вместо мозгов в голове шевелилась мутная жижа, хотелось не сосредотачиваться, а спать. У Нины со времён недавно прошедшего массового психоза стояли на полке «Унесённые ветром» и полное собрание разных сочинений о Скарлетт. «Я не буду об этом думать сегодня. Я об этом подумаю завтра…»

Гаишник тем временем принёс из стеклянного домика какой-то прибор. После некоторого препирательства (очень вежливого с обеих сторон) Снегирёв запустил двигатель, а гаишник обошёл «Ниву» и засунул гибкий шланг прибора ей, прямо скажем, под хвост.

– Не работает? – минуту спустя сочувственно спросил Алексей. Гаишник отошёл с прибором в сторонку, постучал по корпусу, встряхнул. Выключил и включил. Снова сунул шланг в выхлопную трубу… Передал прибор Снегирёву и с озабоченным видом завёл служебные «Жигули», стоявшие неподалёку. Алексей сел на корточки возле кормы «Жигулей» и почти сразу что-то торжествующе заорал. Утративший невозмутимость гаишник присоединился к нему, оба склонились над прибором. Потом вернулись с ним к «Ниве». И наконец Снегирёв снова открыл капот и стал что-то показывать офицеру…

Как возле серой машины собрались, любопытствуя, почти все дежурившие на скучном зимнем шоссе, Валерий Александрович уже не видел. Он замученно спал, откинувшись на подголовник. Когда Снегирёв вернулся за руль и тронулся с места, Жукову приснилось, что из-под него выскакивает «Москвич», и он, судорожно вздрогнув, проснулся.

Всё было на месте – и пустота внутри, и неистребимый запах мёртвого автомобиля… Он не стал спрашивать Алексея, какие вопросы тот решал с Госавтоинспекцией и чем кончилось дело. Ему было всё равно.

– А номера?.. – спохватился он уже у Московского универмага. – Они ведь будут другие…

– Номера, – хмыкнул Снегирёв. – Скажешь, кусок корпуса пришлось заменить, как раз тот, где цифры выбиты были. Ну, милиция и велела… Делов!..

Акела промахнулся

Семьдесят два часа подходили к концу. В воздухе способном удержать на весу топор, витал табачный дым пахло хлевом и раздавался ядрёный мат помдежа. Тарас решил про себя, что тот, не иначе, сподобился послужить на флотах: иными причинами столь виртуозное владение словом объяснить было трудно. Надрывался, не смолкая, телефон, дружно ржали над чем-то молодцы из резерва, а со стороны ружпарка доносился грозный храп – это, перебрав, почивал на стульях сам дежурный по отделу…