Те же и Скунс – 2

Эсфирь Самуиловна аккуратно запеленала кашу, ухватила чугунок полотенцем (Алёша приклеил над столиком два крючка и повесил суконки, но она постоянно забывала ими воспользоваться) и собралась было нести кашу к себе – кутать в тёплый платок и убирать под подушку, – когда из коридора на кухню влетел Гриша Борисов.

– Слыхали?.. – сообщил он взволнованно. – Опять чиновника грохнули! Вот только что сообщили!..

Патимат Сагитова, составлявшая в мисочке сложную смесь пряностей, покачала головой и молча вернулась к работе. Тётя Фира так и замерла, держа на весу чугунок. Потом медленно опустила его обратно на стол.

– Туда и дорога, – фыркнул тихий алкоголик дядя Саша. Он сидел у своего столика и обедал: извлекал из мундиров сваренную накануне картошку и ел с колбасой. – Довели народ, сволочи! Столько наворовали, что уже поделить спокойно не могут!

– Кого хоть? – оглянулась Витя Новомосковских. – Не губернатора?..

Губернатор некоторым образом был мужчиной её мечты. У них с Валей даже висел на двери предвыборный плакат, где тогда ещё претендент был изображён в рубашке с закатанными рукавами: хватит, мол, банкетов и блистательных презентаций, работать пора! Глаза губернатора на том плакате смотрели в самую душу и отливали пронзительной голубизной, и Вите очень не хотелось бы, чтобы такого мужчину убили.

– Да нет, – отмахнулся Гриша. – Хотя, если так дальше пойдёт, не удивлюсь, если и до него доберутся. Крупного, говорят, деятеля, я, правда, что-то раньше эту фамилию… Гнедин какой-то.

Тётя Фира нащупала позади себя стул и тихо опустилась на него, перестав доверять внезапно ослабевшим ногам. Вот оно, – колоколом прозвучало у неё в голове. Шма-Исраэль!.. О, шма-Исраэль…

Дядя Саша отправил в щербатый рот очередную картофелину:

– Чем занимался-то новопреставленный, не сказали? Тоже прихватизатор небось?

– Всё не так, – Гришу до сих пор раздражали дяди-Сашины выпады в адрес «прихватизаторов» и «демокрадов», он считал, что отдельные личности не могут дискредитировать и так далее. – Он в юридическом управлении работал.

– Это судьёй, что ли? – спросила Витя Новомосковских. – Ну, значит, посадил кого не надо, уголовники и приговорили…

– Нет, не судьёй, – Гриша снова был вынужден возражать и чуть ли не оправдываться. – Они там, если возникает спорная ситуация по каким-то распоряжениям городского начальства, устанавливают, как это выглядит по закону…

– Ну и всё равно выходит, что вроде судейского, – утёр рот дядя Саша, а Витя подозрительно спросила:

– Это чьи распоряжения? Губернатора?..

– В том числе.

– А… – подала голос тётя Фира, – убийцу… поймали? Оленька Борисова посмотрела на её лицо, ставшее зелёным и прозрачным, и всё неправильно истолковала:

– Тётя Фирочка, миленькая, ну что же вы так переживаете! – И напустилась на мужа: – А ты тоже, вбегаешь тут, жуть всякую начинаешь рассказывать. Тёте Фире и так небось война по ночам снится, да ещё ты с убийствами…

Гриша спорить не стал, хотя про себя был с ней не согласен. Отгораживайся, не отгораживайся от современности – всё равно она до тебя доберётся. И оглушит чем-нибудь таким, что и без фронтового прошлого перестанешь спать по ночам. Опять же и неучастие в общественной жизни было, с Гришиной точки зрения, одним из смертных грехов. Правда, начинать это доказывать пожилому и явнсй очень расстроенному человеку…

А Эсфирь Самуиловна подняла на него огромные воистину библейские глаза и повторила:

– Так они… поймали его? Гриша обречённо махнул рукой:

– Тётя Фира, на каком свете живём?..

– А чё! В правовом, блин, государстве! – захохотал дядя Саша.

– Конечно, никого не поймали, – наконец-то успокоил жадно слушавшую тётю Фиру Гриша Борисов. – Вы только представьте, сидит человек в ресторане, кого-то из Москвы ждёт, о встрече договорился… Тут вламывается громила и убивает его, а телохранителя тяжело ранит, а потом выходит себе этак спокойненько… И никто его не то что не задерживает, охрана в том числе, а даже и примет каких следует не запоминает…

– Ага, сейчас прямо вам бросились, – презрительно хмыкнула Витя Новомосковских. – Вальке моему вон машину разбили, он их попробовал задержать, так я до сих пор чехлы от кровищи не отстирала. Нет уж! Фиг вам!.. С маслом!..

Её очень тянуло употребить более крепкое слово, но присутствие тёти Фиры заставило сдержаться.

– А приметы запомнишь, в милицию пойдёшь – самого потом придут и зарежут, – тихо добавила Патя Сагитова.