Те же и Скунс – 2

На другом конце телефонного провода вневедомственная охрана терпеливо ждала, чтобы Алевтина Викторовна покинула наконец квартиру и захлопнула двери, возобновляя контакт в сигнальной цепи. Однако хозяйка дома подозрительно мешкала, и Бог знает, какие могли тому быть причины. Вдруг она со всей семьёй отправилась в путешествие, и через порог волокли бесконечные чемоданы? Или по закону стервозности ей именно в этот момент подвезли новую мебель, и сейчас в прихожую с грохотом затаскивали гарнитур, и она позабыла на радостях дать охране отбой? Или – всякое ведь случается! – на самом деле дверь была давно и благополучно закрыта, просто в датчике что-нибудь не сработало?..

Лет десять назад к вопросу подошли бы с трогательной простотой. Ничтоже сумняшеся махнули бы рукой на всё дело, а когда Алевтина Викторовна по возвращении попыталась бы сделать контрольный звонок: «Восемнадцать шестьдесят пять, снимите!» – ей сказали бы о поломке и направили техника.

Нынче не то… Нынче и ворья развелось не в пример былым временам, и клиент пошёл один другого круче: случись вдруг покража – до пенсии не отмоешься. Отмываться не хотелось, и ситуацию с квартирой Нечипоренко решили проверить. Возле оснащённого домофо-ном подъезда остановились бело-синие «Жигули». Водитель остался в машине, а двое рослых ребят с автоматами поднялись на этаж.

Сквозняк бесконтрольно гулял по площадке и четырёхкомнатной «конуре». Он наверняка давно захлопнул бы квартирную дверь и тем прекратил всякие сомнения на пульте охраны, но дверь, качаясь, наталкивалась на препятствие. Алевтина Викторовна Нечипоренко лежала поперёк порога ногами наружу, и золотой с бриллиантами крестик, выскочивший из-за ворота платья, сверкал и переливался на синей ткани пальто.

Наёмному убийце было некуда торопиться, и он отправился через весь город пешком. На Невском продавали горячие булочки с длинными сосисками и кетчупом. Он протянул продавщице деньги и отошёл за ларьки, где не так поддувал ветер.

– Дяденька, оставь сосиску, – возник перед ним профессиональный беспризорник. Киллер молча показал ему кукиш. Он знал, как выглядели дети, которым действительно было нечего есть.

Он уже скомкал салфетку и оглядывался в поисках урны, когда из подворотни вырулили четверо охламонов постарше, лет по шестнадцать-семнадцать. Давешний попрошайка держался поодаль, заинтересованно наблюдая. Киллер щелчком отправил бумажный шарик под ноги четвёрке и улыбнулся. Ему было, собственно, наплевать. Стая инстинктивно почуяла ситуацию и отвалила так же ненавязчиво, как возникла.

Мы везём с собой кота…

Однажды вечером в общежитии на Звёздной раздался звонок. Саша Лоскутков бегом прибежал со второго этажа, взял трубку и услышал голос плачущей Надежды Борисовны, Шушуниной бабушки. Оказывается, несколько дней назад Вера пошла-таки с Татьяной в церковь, но назад дойти уже не смогла. «Скорая» без разговоров доставила её в больницу, и там, сделав рентген, назначили срочную операцию.

– Вы извините, Саша, что я к вам… – Надежда Борисовна тщетно старалась сдержать слезы. – Я всю субботу должна буду… Шушунечку не с кем… Соседей тоже в субботу… а Николай… опять запил, чтоб ему… Вот я и подумала, может, вы…

– Надежда Борисовна, без вопросов, – Саша уже прикидывал, как отпросится у Плещеева. – Вам что-нибудь привезти?..

До сих пор Надежда Борисовна его ни о чём не просила. Их с Верой Сашины визиты определённо радовали и одновременно смущали – как же, посторонний молодой мужик гуляет и возится с их мальчонкой, в то время как родной отец… Этот самый отец, которого Саша даже про себя называл «гражданин Кузнецов», смотрел на эгидовца с едва скрываемой ненавистью. Может быть, его ненависть до сих пор не вылилась на домашних только потому, что гражданин Кузнецов знал – в этом случае головы ему не сносить уже точно.

– Саша, только вы ради Бога Шушуне не проговоритесь… и ей самой тоже… Вы знаете… У Верочки врачи подозревают рак! Господи, как же мы теперь… Как же страшно-то…

– Надежда Борисовна, – сказал Саша, – вы только не плачьте. У меня у знакомого на ранней стадии прихватили, всё вычистили, он и сейчас жив. Лет десять уже…

Плещеев отпустил его без разговоров.

– А мы в субботу как раз проветриться едем, – обрадовался Фаульгабер. – Знаешь, куда? В Ольшанники. Котёнка везём. И вас с Шушуней прихватим…

Улицы города по сравнению с будними днями были почти пусты. Тем более что накануне довольно сильно мело, и, как следствие, иномарки на время попрятались. Скоро «Фольксваген-каравелла» выкатился на Выборгское шоссе, и замелькали пригородные посёлки: Осиновая Роща, Сертолово, Чёрная Речка… Фаульгабер повёл свой семейный микроавтобус старой дорогой. Здесь было совсем тихо, и над узкой полоской асфальта клонились забитые густым снегом деревья. Небо было затянуто размытыми, бесформенными облаками. Иногда они расходились, и сквозь снежную дымку проглядывало низкое зимнее солнце. Тогда стволы сосен начинали мягко светиться, снег на ветвях подкрашивали голубые тени, а дальние холмы затягивала сказочная перламутровая дымка.