Ротвейлер

Фредди явился уже без Анвара Гоша. Как обычно, не поздоровавшись, он пустился в описание своего утра. Начал с того, как он увидел в комнате солнечные лучи, напомнившие ему счастливое время, проведенное в Барбадосе, и закончил рассказом о том, как они с Анваром пили фруктовый коктейль в кафе.

Затем, заметив табличку «продано» на часах, он открыл дверцу, изучил устройство и спросил:

– А где наша вечно цветущая Зейнаб?

– Пожалуйста, не трогай маятник, Фредди. Она заболела. Какой-то вирус.

– О, бедняжка. Не одиноко теперь одной в магазине?

Инес поняла, что сейчас начнется, но была не в силах остановить его.

– У меня предложение. Что, если я займу ее место? – Он наверняка заметил испуганный взгляд Инес, но неправильно его истолковал. – Не надо беспокоиться. Мне можно не платить. – Фредди оглянулся, словно ожидая увидеть шпионов из Министерства социального обеспечения, лежащих на тротуаре и подслушивающих под дверью. – Только между нами: мне нельзя получать зарплату. Иначе потеряю пособие. – И добавил с надеждой: – Если только мы не придумаем способ их обмануть.

– Я и одна прекрасно справлюсь, Фредди, – слабо отозвалась Инес.

– Нет, не справишься.

Спор грозил перерасти в простое препирательство, и Инес замолчала.

– Сбегаю, поговорю с Людо, – сказал он и медленно побрел к двери, по пути разглядывая разные мелочи.

Инес захотелось глотнуть свежего воздуха, и она вышла на улицу. Мистер Хори тоже стоял на крыльце, покуривая сигару с сильным восточным ароматом. «Тубероза и нард, – подумала Инес, кашляя, – кардамон и кориандр». Превыспренний слог Мортона Фиблинга оказался заразительным.

– Вы заметили, мадам, что этот белый фургон опять здесь? – обратился к ней Хори. – Тот самый, грязный, над которым ставят эксперимент.

Фургон стал уже настолько грязным, что Инес ни за что не догадалась бы, что он белый, если бы не видела его раньше.

– Чей он, интересно?

Хори пожал плечами, попыхивая туберозой.

– Теперь на лобовом стекле не видно ПТ для жителя этого района. А если подойдет дорожный инспектор?

Сообразив, что ПТ означает «парковочный талон», Инес сказала, что хозяин, должно быть, сумасшедший.

– Да их полно, сумасшедших, – очень печально сказал мистер Хори. – Вон еще один.

Теперь он имел в виду не сумасшедшего, а еще один белый фургон. Прибыл покупатель часов, он широко улыбался. Инес пригласила его войти, очень надеясь, что Фредди не повредил маятник.

Уилл не взял отгул, он просто купил лопату, когда Кейт послал его заказать нужные инструменты у поставщика. Уилл отнес лопату домой и пошел на работу. Это был новый объект на Кендэл-стрит. Вечером он планировал начать свои раскопки.

Кейт всегда включал радио, и пока они что-нибудь штукатурили и красили, из приемника доносился однообразный ритм или человеческий голос. Многих звуков Уилл даже не замечал, он к ним привык. Но всегда обращал внимание на прогноз погоды и делал погромче. Он понимал не все, что слышал.

– Это значит, что у нас пойдет дождь? – спросил он у Кейта.

– Откуда я знаю? Юго-восток – это, наверное, здесь. Они же никогда не говорят напрямую – Лондон. То Норвич, то Кент, то Бристоль, но они никогда не скажут о том месте, где живет самое большое количество народа. Говорят, что дождь будет на юго-востоке.

– А сильный дождь или не очень?

– А зачем тебе? Тебя что, ждут веселые дела?

Уилл очень надеялся сделать одно веселое дело, может быть, самое веселое в жизни. Но Кейту нельзя говорить, куда он идет. Для всех это должно стать сюрпризом. Так что вместо ответа он доел свой бутерброд в тишине, и когда Кейт собрался сделать дежурный звонок жене, Уилл вернулся к работе – стал обрабатывать двери наждачной бумагой.

Домой вернулись, как обычно, в четыре. Проходя мимо витрины магазина, он не увидел там ни Инес, ни Зейнаб, а только сидящего за столом Фредди в коричневом халате. Уилл не удивился и даже не стал об этом думать. Поступки тех, кого он по привычке до сих пор называл «взрослыми», часто были ему непонятны, и он принимал их как ребенок, без вопросов.

Оказавшись дома, он сделал себе чай и открыл пачку лимонных пирожных. Сладости были одним из главных наслаждений в его жизни, особенно если он ел их в компании Бекки. Ему хватало денег, чтобы питаться разнообразно, но он знал, что, отыскав сокровища, сможет позволить себе намного больше. Сейчас он не мог покупать дорогой бельгийский шоколад или кремовые пирожные (не каждый день, во всяком случае), и целые сырные торты или торты с клубникой в глазури, которые часто видел в витринах дорогих кондитерских. Уилл не мог пройти мимо них, не задержавшись перед стеклом. А когда у него будут сокровища, он сможет спокойно входить в такие магазины и покупать что угодно. Ведь после покупки дома, который он мысленно называл «дом для Бекки», останутся деньги и на сладости. Думая об этом, он тщательно вымыл чашку и тарелку. Вдруг зазвонил телефон. Ему почти никто, кроме Бекки, не звонил. Если бы он знал, что это не Бекки, то занервничал бы. Но Уилл был уверен, что звонит она, чтобы сказать, в какой день приходить, и, если повезет, то в какие два дня. Он поднял трубку со словами: «Привет, Бекки».