Спаситель

Понедельник, 21 декабря. Поцелуй

Пресс-конференция состоялась в зале на четвертом этаже. Гуннар Хаген и начальник уголовной полиции сидели на возвышении, и голоса их гулко отдавались в большом голом помещении. Харри получил приказ присутствовать в зале, на случай если Хагену потребуется консультация касательно деталей расследования. Однако журналисты в основном задавали вопросы насчет драматического эпизода с выстрелом на контейнерном складе, и ответы Хагена варьировались между «без комментариев», «подробности я сообщить не могу» и «на этот вопрос мы предоставим ответить Отделу собственной безопасности полиции».

На вопрос, известно ли полиции, были ли у киллера сообщники, Хаген ответил:

— Пока нет, но мы над этим работаем.

По окончании пресс-конференции Хаген подозвал Харри к себе. Зал опустел, Хаген подошел к краю возвышения и, глядя на подчиненного сверху вниз, сказал:

— Я однозначно приказал всем инспекторам с сегодняшнего дня носить при себе оружие. Вы получили от меня разрешение, и где же ваше оружие?

— Я занимался расследованием, шеф, и не придал этому первоочередного значения.

— Так вот придайте. — Фраза гулко разнеслась по залу.

Харри медленно кивнул.

— Еще что-нибудь, шеф?

У себя в кабинете Харри сел за стол, глядя на пустое кресло Халворсена. Потом позвонил в паспортную службу на первом этаже и попросил составить справку о загранпаспортах, выданных семейству Карлсен. Гнусавый женский голос поинтересовался, не шутит ли он, и Харри сообщил личный номер Роберта, после чего через Управление регистрации населения и компьютер поиски быстро сузились до Роберта, Юна, Юсефа и Дорте.

— У родителей, Юсефа и Дорте, паспорта продлены четыре года назад. Юну загранпаспорт не выдавали. И… сейчас посмотрим… машина сегодня работает медленно… а-а, вот… У Роберта Карлсена есть загранпаспорт, выдан десять лет назад и скоро истекает, так что скажите ему…

— Он мертв.

Харри набрал внутренний номер Скарре и попросил немедленно зайти.

— Пока безрезультатно. — Скарре присел не в кресло Халворсена, а на край стола, не то случайно, не то от неожиданной деликатности. — Я проверил счета Гильструпов, никакой связи с Робертом Карлсеном или со счетами в Швейцарии. Единственный необычный момент: с одного из счетов компании было снято наличными пять миллионов крон, в долларах. Я позвонил Алберту Гильструпу и спросил, и он прямо ответил, что это ежегодная рождественская премия для портового начальства в Буэнос-Айресе, Маниле и Бомбее, обычно Мадс навещает их в декабре. Небольшой откат, так сказать.

— А как со счетом Роберта?

— Из поступлений — только жалованье, а в основном он все время понемножку снимал деньги.

— Телефонные звонки от Гильструпов?

— Роберту Карлсену никто не звонил. Но, просматривая звонки Гильструпов, мы нашли кое-что другое. Отгадай, кто без конца названивал Юну Карлсену, иной раз даже ночью?

— Рагнхильд Гильструп, — сказал Харри и увидел, как лицо Скарре разочарованно вытянулось. — Что еще?

— Ничего. Если не считать, что обнаружился один знакомый номер. Мадс Гильструп звонил Халворсену в тот день, когда его порезали. Неотвеченный звонок.

— Хорошо, — сказал Харри. — Проверь-ка еще один счет.

— Какой?

— Давида Экхоффа.

— Командира? Что искать?

— Не знаю. Просто проверь.

Когда Скарре ушел, Харри набрал номер Судмедэкспертизы, и тамошняя сотрудница обещала сразу, без проволочек, отослать факсом фотографию трупа Христо Станкича для опознания на номер загребской гостиницы «Интернациональ».

Харри поблагодарил, положил трубку и набрал номер этой гостиницы.

— Тут возник вопрос, как поступить с трупом, — сказал он Фреду. — Хорватские власти не знают человека по имени Христо Станкич, а потому не просят о выдаче.

Десять секунд спустя в трубке послышался ее вышколенный английский.

— Предлагаю новую сделку, — сказал Харри.

Клаус Туркильсен с Ословского регионального узла компании «Теленор», собственно говоря, имел в жизни одну цель: пусть его оставят в покое. А поскольку весил намного больше нормы, постоянно потел и вечно брюзжал, желание его в общем-то исполнилось. По необходимости общаясь с людьми, он старался держать максимальную дистанцию. И потому большей частью сидел один, закрывшись в помещении с теплым оборудованием и охлаждающими вентиляторами; чем он там занимался, знали немногие, а то и вовсе никто, главное, он был незаменим.