Спаситель

Рикард все говорил, а она скользила взглядом по знакомым лицам собравшихся. Однажды она выйдет замуж за какого-нибудь парня из Армии спасения, возможно, их пошлют тогда в другой город, в другую часть страны. Но они всегда будут возвращаться сюда, в Эстгор, ведь Армия недавно купила это имение именно затем, чтобы оно стало для всех местом летнего отдыха.

Чуть поодаль, на крыльце дома, сидел светловолосый парнишка, гладил кошку, устроившуюся у него на коленях. Она заметила, что он только что смотрел на нее, но успел отвести глаза, прежде чем она перехватила его взгляд. С ним она не была знакома, хотя знала, что это Мадс Гильструп, внук бывших хозяев Эстгора, что он на несколько лет старше ее и что Гильструпы — семейство богатое. Вообще-то он симпатичный, только одинокий какой-то. Кстати, что он тут делает? Приехал накануне вечером, ходил вокруг с хмурой складкой на лбу, ни с кем не разговаривал. Но несколько раз она чувствовала на себе его взгляд. Все в этом году смотрели на нее. Это тоже было непривычно.

Она резко вышла из задумчивости, когда Роберт схватил ее за руку, сунул что-то в ладонь и сказал: «Приходи в сенной сарай, когда генеральский отпрыск закруглится. Хочу кое-что тебе показать».

Он встал и ушел, а она глянула на свою ладонь и чуть не вскрикнула. Прижав другую руку к губам, бросила в траву — шмеля. Он еще шевелился, но и ножки, и крылья были оторваны.

Рикард наконец закруглился, а она все сидела, глядя, как ее родители вместе с родителями Юна и Роберта прошли к столам с кофе. Те и другие считались в своих ословских приходах «крепкими семьями», как принято говорить в Армии, и она знала, что за ней присматривают.

Она пошла в сторону уборной. А за углом, когда никто уже не мог ее видеть, быстро метнулась в сенной сарай.

«Знаешь, что это за штука?» — спросил Роберт, глаза у него смеялись, а голос звучал басовито, не так, как прошлым летом.

Лежа на сене, он обстругивал корешок складным ножом, который всегда носил с собой. Сейчас он поднял корешок вверх, и она разглядела, что это. Видела уже, на картинках. Вся надежда, что в сарае темно и он не заметит, как она покраснела.

«Нет», — соврала она и села рядом на сено.

Роберт смотрел на нее насмешливым взглядом, будто знал про нее что-то такое, чего она и сама не знала. Она тоже смотрела на него, откинулась назад, опершись на локти.

«Его место вот тут». Рука Роберта неожиданно оказалась у нее под платьем. Она почувствовала деревяшку на внутренней стороне бедра, и, прежде чем успела сдвинуть ноги, та ткнулась в трусы. Роберт горячо дышал ей в шею «Нет, Роберт», — прошептала она.

«Я вырезал это специально для тебя», — шепнул он в ответ.

«Перестань, я не хочу».

«Ты говоришь нет? Мне?»

У нее дух перехватило, она не могла ни ответить, ни закричать, но тут от двери послышался голос Юна: «Роберт! Прекрати!»

Она почувствовала, как он расслабился, отпустил ее, убрал руку, а деревяшка так и осталась зажата у нее между бедер,

«Поди сюда!» — скомандовал Юн, словно подзывая непослушную собаку.

Роберт встал с коротким смешком, подмигнул ей и вышел к брату, на солнце.

Она села и принялась отряхивать с себя травинки, чувствуя одновременно и облегчение, и стыд. Облегчение оттого, что Юн прекратил эту дикую игру. А стыд оттого, что он, кажется, решил, будто здесь больше чем игра.

Позднее, во время молитвы перед ужином, она подняла голову и тотчас встретилась взглядом с Робертом, он шевелил губами, произнося какое-то слово, она не поняла какое, но хихикнула. Вот сумасшедший! А она… да, а она? Тоже сумасшедшая. Но совсем не так, как в двенадцать лет или в тринадцать. Сейчас ей четырнадцать, и это куда серьезнее. Важнее. И интереснее.

Она чувствовала, как внутри закипает смех, но по-прежнему лежала, буравя взглядом потолок.

Тетя Сара под окном хрюкнула и перестала храпеть. На улице послышалось уханье. Филин, что ли?

Надо в уборную, по-маленькому.

Не хочется вставать, но надо. Придется идти по мокрой от росы траве мимо сенного сарая, темного и совсем чужого посреди ночи. Она закрыла глаза — нет, без толку. Вылезла из спального мешка, сунула ноги в сандалии и на цыпочках пробралась к двери.

На небе кое-где виднелись звезды, но они скоро исчезнут, ведь уже через час начнет рассветать. Прохладный воздух обвевал кожу, пока она спешила по тропинке, слушая непонятные ночные звуки. Какие-то насекомые, которых днем не видно и не слышно. Звери на охоте. Рикард говорил, что видел в роще лисиц. А может, звери и насекомые те же, что и днем, просто звуки ночью другие. Меняются. Преображаются.