Свадебное путешествие в один конец

— Ну? И чего приперлись, мокрощелки?

Девушки разинули рты. Аська фыркнула. Ирочка нахмурилась. Но на парня это не произвело ровным счетом никакого впечатления.

— Так чего? — повторил он. — Так и будем здесь стоять?

— Мы это…

— Нас Додик пригласил!

Парень равнодушно кивнул.

— Проходите!

И посторонился, пропуская подруг в недра обиталища. Квартирка оказалась так себе. Однокомнатной и крайне тесной. Впрочем, может быть, такой тесной она казалась из-за обилия людей, набившихся в нее. Тут были две девицы неопределенного возраста и масти. Несколько мужчин, из них ни одного мало-мальски симпатичного. Все они сидели в крохотной кухне и курили, отчего у Аськи немедленно начался судорожный кашель.

— Эй, ты нам тут бациллы не сей! — встревожилась одна из девиц. — Генка, она что, туберкулезная?

— Сама ты туберкулезная!

— Не-а! Я здоровая. У меня и справки имеются. Верно, Генка?

Мужчина, к которому все время обращалась эта девушка, оказался невысоким плюгавым и совершенно непривлекательным. Особенно противной была лысина. Оставшиеся на голове редкие волосики прикрывали плешь длинными сальными прядями. Он чем-то неуловимо был похож на Додика. Хотя родственниками они точно не были. Родными у них были совершенно разные жесты, движения и манера общения.

— Заткнись, дура! — велел он девушке. — Без тебя тошно!

И обратив маслянистый взгляд на подруг, он произнес:

— Ну, новенькие, работать будете?

— Будем.

— Отлично, отлично.

— Генка! — снова вылезла та самая девица. — Когда начнем-то?

— Когда надо, тогда и начнем!

— Ну, ваще! С утра тут паримся. Ни одного кадра не отсняли! А кто бабло нам заплатит?

— В самом деле, — поддержал девицу один из парней. — За простой нам Додик бабуль не заплатит!

Помощник Додика, который тут явно был главным, неожиданно побагровел и взвизгнул:

— Заткнитесь все или убирайтесь вон!

Актеры смутились.

— Да ладно тебе!

— Чего уж и спросить нельзя?

Мужчина сделал знак Ирочке с Асей, поманив их за собой в комнату. Остальные остались в кухне обсуждать случившееся. Все пространство комнаты было загромождено софитами и опутано какими-то проводами. Еще тут стояла огромная широкая кровать под пышным покрывалом. И две видеокамеры на треногах.

Пока девушки изучали обстановку, мужчина нервно потирал руки. И наконец спросил:

— Вы мне скажете наконец, куда Додька делся?

Геннадий не сводил глаз с девушек, дожидаясь ответа с неподдельным волнением. Они пожали плечами. И Геннадий решил зайти с другой стороны.

— Вы когда его в последний раз видели?

— Вчера, — соврала Ирочка. — Днем.

— Точно! — вздохнул Генка. — Я тоже тогда с ним разговаривал. Он мне новую артистку обещал. Не ты ли это?

— Я.

— Во-во! Он мне так тебя и описал! Ловкая, симпатичная, черненькая. Слушай, а в тебе что-то определенно есть. Ты случаем раньше нигде не снималась?

— Нет. Как-то не довелось.

— Ну, так теперь доведется.

— Ой, вы будете меня снимать? В кино?

— Да.

— В настоящем кино?

— Ну, до настоящего нам еще как до Урала. Но снимем — это точно. А там поглядим. Может быть, тебя нужные люди заметят. И ты у нас дальше пойдешь. В гору.

— Ой, как замечательно! — продолжала прикидываться идиоткой Ирочка.

Наступило неловкое молчание.

— А что, без Додика никак нельзя начать? — спросила Ирочка, нарушив тишину.

— Все деньги через него шли, — неохотно, но все же ответил Гена. — В принципе, начать мы можем. Только вопрос, кто нам потом заплатит? А Додик ничего не говорил? Куда он мог смотаться?

— Нет. Ничего.

— Вот беда! — вздохнул Генка. — И ведь главное, я его сколько раз предупреждал! Сядем мы с тобой в лужу, Додик! Заболеешь ты, или уехать тебе придется, весь процесс встанет. И тебе, и мне, и всей бригаде плохо будет.

— А он?

— Упрямый, как черт! И жадный! Боялся всего.

— Чего боялся?

Учитывая случившуюся с Додиком неприятность, Ирочкин интерес был вполне закономерен. Но Гена посмотрел на нее с удивлением. Хотя и ответил:

— Боялся, если я пронюхаю, куда он пленки сбывает, то его попросту кину! Оборудование частично мое. Актеры на мне. Мог и сам начать зарабатывать.

— А-а-а!

Ирочка была разочарована. Оказывается, страх Додика не имел ничего общего с тем, почему его могли убить. А Гена сразу же после своих откровений помрачнел еще больше, замкнулся и буркнул: