В погоне за бурным сексом

— Жаль, что поленился и не поискал себе страховки понадежней, — неодобрительно сказала Леся, осмотрев обрывок.

Простая бельевая веревка не выдержала рывка, когда сумасшедший сиганул из Ниночкиного окна. Она порвалась. А он полетел вниз.

— Он разбился!

— Надеюсь, что разбился! — мрачно произнесла Кира. — Он же убийца!

Так как во дворе возле упавшего парня уже копошился собачник с боксером, которого хозяин вовремя так и не вывел прогуляться, то подруги поспешили к Ниночке. Она тоже нуждалась в помощи, бедняжка по-прежнему лежала без движения. Бледная и молчаливая, со следами от пальцев убийцы на своей белой шее.

— Ниночка! — рухнула возле нее Маша. — Ниночка! Родная моя!

Заливаясь слезами, она принялась тормошить подругу. Кира хотела ее остановить, но вдруг веки Ниночки дрогнули. Это было совсем слабое, едва заметное дрожание ресниц. И Кира в первый момент подумала, что ей это просто чудится. Но нет. Через несколько секунд Ниночка взмахнула ресницами и открыла глаза.

— Она жива! — завопила Кира. — Ура! Нинка, как ты нас напугала!

В глазах самой Ниночки тоже стоял страх. Она водила глазами по сторонам. И что-то пыталась сказать. Поврежденная гортань не позволяла ей громко и внятно произнести ни слова. А тут еще Маня, обуреваемая восторгом, забилась в угол и хохотала там так, что совершенно заглушала все другие звуки.

— А ну, тихо! — прикрикнула на нее Кира. — Ниночка что-то хочет сказать.

Маня замолчала.

— Говори, Ниночка.

— Где он? — едва слышно, одними губами прошептала девушка, водя испуганным взглядом по сторонам. — Где Игнат?

— Так это был все-таки он? — воскликнула Кира. — Не бойся, милая! Он сиганул вниз.

— И разбился!

— Насмерть!

— В лепешку!

— Больше он тебе не опасен. И никому не опасен! Понимаешь? Здорово, правда?!

Вздох вырвался из груди у девушки. А потом Ниночка закрыла глаза. И с полным сознанием своей правоты снова потеряла сознание.

Так что именно на долю подруг выпало объяснение с прибывшей милицией. К счастью, оперативники не так давно расстались с Ниночкой после ее бесславного дежурства на пустыре возле Второго Муринского ручья, и ее образ еще не успел изгладиться из их памяти.

— Значит, это и есть тот самый маньяк, который терроризировал девчонку? — небрежно пнув прикрытое простыней тело, поинтересовался один из парней. — Ничего не скажешь, псих!

— Сигануть с такой высоты! Конченный псих, — заявил другой.

— Надо будет его по нашей картотеке проверить. Если он за этой девчонкой гонялся, может быть, на его совести и другие жертвы есть.

— Точно. Такие типы никогда сами не успокаиваются.

Слабо дышащую Ниночку увезли в больницу. А подруги отправились в отделение милиции, чтобы рассказать все, что они знали. А потом наконец к себе домой.

Одно дело было сделано. Маньяк самоустранился. Но оставался открытым вопрос с Машей. И, конечно, девушки надеялись, что, вернувшись домой, они обнаружат раскаявшуюся тетку Дульсинею, выбросившую наконец из головы все мысли о замужестве.

Но такой радости они не получили. Тетки Дули дома не было. И встретил подруг только скорбный кот Золотце. Похоже, когда угроза смерти от жажды миновала, кот вспомнил о том, что осиротел. И теперь, хорошенько наевшись и напившись, грустил по любимой хозяйке.

— Ничего, Золотце, — погладила кота Кира. — Мы ее найдем.

Кот тяжело вздохнул и поплелся к своей переноске. Там уже удобно устроился Фантик. Но при виде Золотца он подвинулся, давая тому место.

— Смотри-ка, а наши котики подружились, — умилилась Леся.

— Еще бы. Сколько времени они тут бок о бок боролись за выживание. Небось уже смирились с мыслью, что последним, что они увидят, будет усатая морда товарища. А такие чувства не забываются.

Было уже утро. Но подруги провели тяжелую ночь. И потому, недолго думая, попадали на постели. Как ни были они взволнованы, усталость взяла свое. И девушки крепко заснули. Леся еще успела пробормотать о том, что она такая голодная, что даже кошачьи сухарики ей бы сейчас пришлись по вкусу. И тут же заснула.

Но проснулась она не от голода, как можно было предположить, а от телефонного звонка. Звонила Маша. Голос ее звенел и прерывался. Так что сначала Леся даже ничего не могла понять.

— Нина! — рыдала в трубку Маня. — Ниночка! Она… ее… они…

— Ничего не понимаю!